Ненавижу магов (СИ) - Власова Мария Игоревна
Его натиск подавляет, и мой ответ кажется бредовым и растерянным:
– Я не знаю.
Мы смотрим друг другу в глаза слишком долго, его руки сжимают мои плечи слишком сильно, явно желая сделать больно, прежде чем отпустить. Показалось, что он хотел заставить меня почувствовать облегчение от того, что перестал меня удерживать, но, увы, добился совсем другого эффекта. Делаю резкий шаг к нему, прогибаюсь под него, заткнув гордость куда подальше. Мои руки выскальзывают из одеяла, обнимают его, прижимаюсь к нему всем телом и, закрыв глаза во избежание наткнуться на колючий взгляд, прижимаюсь лицом к его груди. Под ухом быстро и гулко бьется сердце, сплетя руки в замок на его спине, мне кажется, что так он меня не бросит.
– Я, правда, не знаю. Это случайность, глупая шутка Кристины с отравленным шнапсом не удалась, потому что я перепутала номера. Они заманили меня на тот этаж из-за Ники, сказали, что она в номере и может натворить глупостей, и я поверила. Просто поверила им, прекрасно зная, что доверять им нельзя. Это было так глупо.
– Ты сказала «они». Кто они? Фамилии назови! – мои слова совсем не успокоили его, наоборот он словно с цепи сорвался. Больше не пытается оттолкнуть меня, но сжимает мою голову, заставляя смотреть на него.
Самое странное, что он не обвиняет меня во лжи, как будто верит мне, точнее очень хочет верить. Это дает мне надежду и почему-то вызывает слёзы. Его поведение так неоднозначно, запутал меня, я уже не понимаю, что он чувствует на самом деле.
– Кристина Лафей и Татьяна Фросман, – отвечаю ему. – Мы вместе учимся, в тот день у нас был выпускной в ресторанном зале Престижа.
– Как ты сказала? Фросман? – переспросил муж с очень странным выражением лица.
– Фросман, ее отец один из советников короля, – рассеянно поясняю я и лишь потом вспоминаю, что он тоже советник короля, точнее им был. – Ты знаешь ее отца?
– Ещё бы я не знал отца моей бывшей невесты. Вот только о том, что у министра финансов две дочери слышу впервые.
– Обычно знатные люди стыдятся детей без магического дара, – бормочу слегка заторможено, не сразу понимая, что это все значит. – Подожди, это что получается: Татьяна сестра твоей Камиллы?
– Она не моя! – выкрикивает муж и вырывается из моей ослабевшей хватки.
Не может найти себе места, потому меряет комнату шагами, судя по всему, о чем-то размышляя.
– Пенелопа, – собственное имя из его уст застало врасплох, и я подпрыгиваю на месте.
Разворачивается ко мне и, прежде чем я что-либо понимаю, целует. Поцелуй короткий, пылкий и явно на эмоциях, но мне плевать. Ноги подгибаются, хватаю ворот его рубашки, но непослушная ткань проскальзывает мимо пальцев, когда он вырывается и уходит, не сказав и слова.
*** Он вернулся на рассвете, когда от беспокойства за него уже тряслись руки. Скрипнула входная дверь, и я не нашла ничего лучше, чем накрыться одеялом и сделать вид, что сплю. Это глупо, знаю, но ничего не могу с собой поделать. Все внутри замерло, скручиваясь в тугую пружину, и все чувства обратились в слух.
Делает шаг в комнату и останавливается. Шуршит одежда, словно он раздевается. Что-то падает на пол. Пиджак? Ведь, правда, он же взял его с собой, чтобы не было видно, как я опалила рубашку.
Куда он уходил, что делал и… почему вернулся? Все это время меня мучил именно этот вопрос. Зачем ему возвращаться ко мне? Потому что только я знаю название своей богом забытой деревушки? Ведь умышленно не сказала ему, где именно она находится. Это мне он нужен, хочу быть ему нужной. Даже если эта нужда временная, даже если я буду нужна, с целью добраться до ведьмы. Но если бы он спросил у меня прямо: куда именно мы направляемся, я бы ответила, потому что моя любовь слепа. Слепа к нему, слепа к родителям и сестрам. Я знаю, что делаю ошибку, приводя его прямо в руки ведьмы, не хочу туда ехать, но не могу иначе, потому что там моя семья. Потому что это из-за меня их жизнь в опасности. Потому что лишь я смогу их спасти!
Однако где-то глубоко внутри меня грызёт червь. Он шепчет мне, что они этого не достойны. Ни родители, ни односельчане, никто! Часть меня желает забыть о них, сбежать с магом куда-нибудь далеко, от обязательств, розыска и самой себя. Мне ведь всего лишь нужно напоить его зельем, приказать забыть прошлое, заставить любить себя. Но, разве я смогу? Ведь если ведьма слишком сильна, то не факт, что можно заставить его забыть свое прошлое. Как мне это сделать, если не получилось отговорить его от поездки к ведьме? Впрочем, не сильно я и пыталась. Эта новая и жестокая часть меня хочет использовать его, то ли для того, чтобы убить ведьму, то ли для того, чтобы обменять на свободу своей семьи. Самой кажется это глупым, потому что он тоже семья, но при этом я не пытаюсь остановить его, защитить так же, как и сестер и родителей.
Я отвратительна, прежде всего, для самой себя.
Слёзы скатываются по щекам на подушку. Он делает несколько шагов в сторону кровати, и у меня немеют руки от напряжения, зажмуриваюсь изо всех сил, чтобы не показать, насколько слаба. Меня ломает от желания отбросить одеяло и броситься ему на шею, шептать нежности, умолять сбежать со мной на край света и любить только меня. Это глупое желание, знаю, что он никогда не согласится на подобное, как и знаю, что никогда не заставлю себя это предложить. В противном случае это буду уже не я.
Кровать за спиной, совсем рядом со мной, прогибается под его весом. Заставлять себя дышать абсолютно ровно, когда он рядом, невыносимо тяжело. Пальцы сами по себе дергаются от желания коснуться его, глаза непроизвольно открываются: так сильно желание посмотреть на него, что зажмуриваюсь, но не могу остановить их. Лежу на боку, спиной к нему, волосы закрывают лицо. Он не видит этого, не видит, что творит со мной. Считаю долгие секунды тишины, не понимаю, почему он продолжает сидеть, мучить этой непозволительной близостью. Две недели он и не подходил ко мне близко, а теперь сидит совсем рядом. Как же сильно хочу просто коснуться его, хотя знаю, мне будет мало этого. Одного звания жены мне мало, как и того, что наши жизни навсегда связаны. Я хочу все, но сама не могу дать взамен ничего. Это мои чувства, мой секрет и моё мучение, он о них никогда не узнает. Я не готова пока все усложнять, не готова выбирать между родителями с сестрами и им, не готова кого-то потерять, хотя мы сейчас движемся именно в эту сторону.
Его рука касается моего бедра, пускай через одеяло. Внутри все замирает, я забываю дышать, и, кажется, это выдаёт меня с головой.
– Я знаю, что ты не спишь, – слышу его голос, уставший и спокойный.
Вздрагиваю всем телом, и его рука медленно проходится по изгибам моего тела до плеча, чтобы затем повернуть меня с бока на спину. Он не был нежен, когда больно сжал плечо, а тем более, когда навалился сверху, обдавая перегаром. Открыла глаза, чтобы встретиться с ним взглядом и понять – он не злится. Его руки медленно и то ли мучительно, то ли нежно проходятся от плеч к пальцам, берут меня за руки только для того, чтобы зажать их над головой. Не понимаю, зачем это он делает и почему, не понимаю, или не хочу понимать? Он так близко, что запах моря, перегара и пота впитывается в кожу. Чувствую тепло его рук и напряжение грудных мышц, словно еле сдерживается.
– Вальтер, – шепчу охрипшим голосом, не зная, как понимать его действия и молчание.
Его губы накрывают мои так неожиданно, что даже дергаюсь прекратить поцелуй, но он не дает. Такое впечатление, что ему важно подмять меня под себя, знать, что я подчиняюсь. Я прогибаюсь, моя гордость трещит и почти исчезает в плену остальных чувств. Его язык щекочет небо, хозяйничал во рту, пока рука хозяйничает по моему телу. Вот она скользнула под одеяло, прошлась по груди и животу, для того чтобы проскользнуть под рубашку и вызвать мурашки по всему телу. Под его пальцами по телу расходится тепло и возбуждение. Он знает, что делает и чего хочет, остаётся лишь подчиниться. Мои чувства скачут от счастья до полного неверия и отчаянья. Не могу просто довериться, не могу просто чувствовать и забыть обо всем на свете в его объятиях, но движусь в этом направлении. Его правая рука прижимает мои руки к подушке, но, вместо того чтобы вырываться, я сама удерживаю его руку, переплетаю наши пальцы.
