Ферма звезд на краю земли - Даша Семенкова
— Йенс тоже по одному ему понятной причине любит эту глушь. Но если сумеет уломать свою даму сердца выйти за него — она заставит принять наше приглашение и навестить столицу… О, разве у этого платья застежка не сзади? Подожди, не подсказывай. Чтобы я — да не нашел…
— Спать в нем будет неудобно, так что найди уж, будь любезен… Эй, ты-то откуда знаешь? Вы с ним обсуждаете свои интимные дела что ли?
— Они сегодня пришли как влюбленная пара, неужели не заметила? Милая, да ты совершенно не разбираешься в порядках нашего мира и не хочешь учиться… Хмм… Кто только такое выдумал? Это не платье, а головоломка!
— Свадебное, по обычаям вашего мира, между прочим. Стыдно в твоей ситуации не знать.
— Отчего же? Я ведь в первый раз женюсь. И надеюсь, что в последний. Ага! Тонкая работа…
Он наконец разыскал скрытую застежку. Справедливости ради, догадаться и вправду было непросто: она скрывалась под манжетой левого рукава. Бисерная петелька, прикрепленная к прочной шелковой нити. Потяни — и мнимый шов на спине разойдется, а платье само упадет с плеч. Пикантная деталь, но…
— Корсет?! Серьезно? Я думал, показалось… И да, я вижу, под ним еще кое-что есть. Стася, ответь честно: это точно наши традиции или все же твоя идея? У вас так принято? Здесь невесте подобает быть скромной и нежной, но, возможно, в вашем мире язвительность и злорадство в цене.
Тео лукавил. От корсета он меня с легкостью избавил, едва закончив этот монолог. Множество тугих узелков распутал магией, проведя по ним ладонью. Даже немного обидно стало, ведь в эту головоломку меня чуть ли не целый час одевали!
— Ваши, ваши. Проверка жениха на терпение и упорство.
Он поднял меня на колени, выпутывая из платья и нижних юбок заодно. Оставляя в невесомой сорочке дивной красоты, словно сотканной из грез. И в белье под ней, конечно. И еще в поясе для чулок…
— Поздновато проверять, дикарка. Выбор ты уже сделала.
— Значит, будем работать с тем, что есть.
— Тогда приступай, не медли. Работы очень, очень, очень-очень много.
— Ах ты пошляк… Эй, осторожно. Они из шелкового кружева. Я их собиралась носить еще… Ну… ладно.
67
Для нас с Тео наступили каникулы. Самые настоящие, как в детстве — когда можно на время забыть об обязательствах и наслаждаться отдыхом. Если не считать поездки к Криштофу в мастерскую и чтения книг по физике и механике, я вдруг оказалась предоставлена сама себе. Но артефактор меня не особо загружал, скорее, это было в радость, а книги… Поначалу успешно заменяли снотворное, но понемногу я втянулась и начала что-то даже понимать.
Я и не помнила, когда такое случалось в последний раз. Еще в старших классах в каникулы подрабатывала где придется и каждую свободную минуту посвящала зубрежке — я кровь из носа должна была поступить на бюджет, а репетиторов мы себе позволить не могли. Потом — работа без отпусков. Только выбралась в кои-то веки, и то не доехала, сюда провалилась.
И вдруг — внезапное понимание, что никуда спешить не надо, можно в общем-то ничего не делать, то есть, дел-то впереди воз и маленькая тележка, но это еще так нескоро и точно не сейчас и даже не завтра. А пока хоть весь день на диване валяйся и ногами болтай. Никто не упрекнет, мир не рухнет.
Тем более, рядом был Тео. Можно было ни на минуту не расставаться. Не бояться, что нас вместе увидят, и пусть многие поджимали губы, с осуждением глядя нам вслед, а в приличных домах нас так и не принимали. Даже если и в неприличных принимать не станут — невелика потеря. Все равно мне никто, кроме него, был не нужен.
Мы получили полтора медовых месяца, тихие дни любви, свободы и счастья. Моя жизнь словно наполнилась светом, нежным, радостным, ничем не омраченным. Чуткий к чужим эмоциям Тео не позволял мне унывать или злиться. Я перестала считать недели и дни до весны, а она вдруг наступила.
Природа оживала, разбуженная яркими лучами солнца. Без умолка пели птицы, зазеленела листва, распустились первые цветы, скромные, но такие милые. Дамы достали из шкафов самые нарядные платья. Все радовались, кроме меня. Каждый день теперь приближал расставание с друзьями, а Тео… Он избегал разговоров о будущем, жил так, словно время застыло. Для меня все только начиналось, а он не ждал ничего хорошего.
А я ждала. Верила. Очень хотела, чтобы и он поверил. Ведь мы вместе, навсегда, с чем угодно справимся, все выдержим. И пусть в столице будет нелегко, а все, через что мы прошли, было всего лишь репетицией. Мы ведь справились, можно считать, сдали экзамен.
Я не говорила ему всего этого словами. Пыталась донести прикосновениями, близостью, отблеском эмоций, которые он изучал как занятную игру. Когда засыпала рядом и просыпалась в его объятьях. Когда любила его ночи напролет. И когда однажды, почти задремав, на грани яви и сна все-таки осмелилась произнести вслух важное, о чем до сих пор заговорить не решалась.
— Я хочу от тебя ребенка.
— Я думал, ты хочешь работать на заводе, — отозвался Тео.
Опять подшучивал. Ничего. Главное, что не разозлился, не принялся срочно выдумывать причины для отказа. Как обнимал меня, спокойный и расслабленный, так и продолжал обнимать.
— Ладно. Я хочу от тебя ребенка примерно через год. Ну, или два, как получится. Ты не против?
— Почему я должен быть против? В конце концов, мы женаты. Заведем хоть десять детей, если тебе будет в радость.
— Серьезно? В смысле, ты уверен?
Удивленный Тео ответил, что совершенно уверен, против детей как таковых ничего не имеет и не понимает, чего я от него добиваюсь.
— Я боялась, что ты не захочешь. Скажешь, что не время, что ребенок нам помешает…
— Милая, ну чему может помешать младенец? Мы в состоянии его прокормить, сейчас нет войны или эпидемии. Здоровье твое в полном порядке. А я никуда не денусь… Пока жив. Не беспокойся по пустякам. У тебя будет все, чего только пожелаешь.
И я снова верила. Подозревала, что младенцы ему хоть и не мешают, но и особого трепета не вызовут, однако из-за этого тоже не беспокоилась. Главное, мы одна семья, а остальное понемногу наладится.
В то время как я почти не покидала дом, выбираясь лишь на прогулки с Тео и реже
