Luide - Любовь до гроба
София опустила глаза, вдруг осознав, что вскоре должна будет навсегда покинуть эти края вслед за любимым. Когда отъезд был далекой перспективой, он сдавался куда привлекательнее. Она на мгновение усомнилась в надобности столь решительного шага, но тотчас с негодованием отогнала неуверенность. Выбор сделан, уже поздно что-то менять.
— Но нужно ведь еще изобличить убийцу! — поспешно проговорила она, желая повременить хоть несколько дней.
— Думаю, теперь нет никаких сомнений, что это тот гном, — безразлично ответил дракон.
София вздохнула: признание ульвсерка вызвало у нее оторопь, но не было никаких оснований сомневаться в его честности. Сколько гадалка ни раздумывала, она не видела причин господину Щеглову оговаривать малознакомого цверга.
— У нас нет доказательств, кроме слова оборотня, что господин Реинссон был на месте преступления, — признал господин Рельский, в раздумье покусывая тонкие губы. — Я даже не понимаю мотива убийства… Полагаю, нет решительно ничего, что позволило бы убедить присяжных в его вине.
— Но ведь можно и так сполна наказать этого гнома. Помнится, я нашел у него революционные прокламации, а за это можно надолго упрятать на каторгу, — азартно предложил дракон.
— Не годится, — отмахнулся господин Рельский. — Покарать его несложно, но это не решает вопроса об убийстве. Ведь с вас и с госпожи Черновой не сняты подозрения. Нет, такой исход дела не годится.
София зябко поежилась (отчего Шеранн тут же обхватил ее за плечи и прижал к себе, а Ярослав едва не лишился хваленого самообладания).
— Значит, нам нужно признание самого господина Реинссона! — заключила гадалка, мягко, но решительно освобождаясь из объятий дракона.
— И как вы рассчитываете его добыть? — поинтересовался Шеранн насмешливо, недовольный отпором.
— Не знаю, — пожала плечами госпожа Чернова. Она встала и отошла в сторону, безотчетно стремясь оказаться подальше. Молодая женщина рассердилась на фамильярное поведение дракона, к тому же впечатления от его превращения были еще слишком свежи в памяти, отчего она невольно его опасалась. — Теперь ясно, отчего предсказания путались. Так что я вполне могу погадать.
С некоторых пор София повсюду носила с собою руны, не расставаясь с ними даже в спальне.
Джентльмены переглянулись и разом согласились. Никаких стоящих идей у них не имелось, и оставалось надеяться, что ворожба сдвинет дело с мертвой точки.
Выполнив все надобные приготовления, госпожа Чернова предложила задавать вопросы.
— Как нам вывести на чистую воду господина Реинссона? — подавшись вперед, спросил господин Рельский.
"Беркана".
София нахмурилась, всматриваясь в символ.
— Необходимо устранить препятствия, и это как-то связано с женщиной, — чуть неуверенно произнесла она, глубоко вздохнула и постаралась не думать ни о чем, впустить в себя безбрежную спокойную силу, отбросить собственные страхи и рассуждения.
— Убийцей господина Ларгуссона был господин Реинссон? — на всякий случай уточнил мировой судья.
"Дагаз".
— Безусловно, — кивнула гадалка, слегка улыбнулась и добавила: — с нюансом "наконец-то вы верно догадались!"
Господин Рельский ответил ей улыбкой и спросил о причинах убийства.
"Ансуз".
— Разговор, информация, литература, — что-то в этом роде. — Тут же истолковала ворожея и досадливо воскликнула: — Неужели имеется в виду дневник? Он не мог иметь к нему никакого отношения!
— Думаю, речь не об этом, — покачал головой мировой судья. — Но это не столь важно. Лучше поразмыслить о том, как доказать вину убийцы…
Пока госпожа Чернова шептала благодарности и собирала руны, мужчины сосредоточенно размышляли.
— Не вполне уверен, — наконец произнес господин Рельский, постукивая пальцами по столу. — Возможно, имелась в виду барышня Ларгуссон, невеста господина Реинссона?
— Именно она подтвердила его алиби, — напомнил Шеранн, явно воодушевляясь. — Но как заставить гномку рассказать правду?
— Позвольте, я попробую, — предложил мировой судья, — у меня имеются некоторые соображения на этот счет.
Он откланялся и отбыл, София в свою очередь отправилась в Чернов-парк, а дракон помчался на поиски Шейлитта…
Мировой судья ехал в Бивхейм. Чело его было нахмурено, но вовсе не стоящая перед ним нелегкая задача разоблачить убийцу была тому виной. Вполне сознавая, что ревность — чувство низкое и недостойное, он тем не менее никак не мог его побороть. Собственная полнейшая беспомощность приводила мужчину в исступление, но он вынужден был расписаться в своем бессилии…
Аккуратный домик барышень Ларгуссон выглядел по-прежнему приветливо и светло. Сквозь распахнутые окна струились солнечные лучи, заливая комнаты медовым светом.
Горничная проводила его в гостиную. Джентльмен сдержанно поприветствовал старшую барышню Ларгуссон, отметив про себя, что она явно похорошела. В чем заключалась произошедшая в ней перемена, он затруднился бы сказать, но она была несомненна.
— Рада вас видеть, господин Рельский, — приветливо встретила его гномка. Она отложила в сторону шитье, не пытаюсь скрыть почти законченный рисунок, и мужчина заметил, что это было венчальное полотенце. — Надеюсь, ваши родные в добром здравии?
— Да, благодарю вас, все в порядке, — склонил голову мировой судья. — Питаю надежду, что у вас также все хорошо.
— Да, спасибо, — подтвердила барышня Ларгуссон церемонно, расправляя складки вышивки. Ей явно не терпелось вернуться к работе.
— Боюсь, у меня мало времени, — прервал взаимные расшаркивания господин Рельский.
— Что ж, тогда я внимательно слушаю вас, — чопорно согласилась она.
Гномка держалась, будто учительница на уроке этикета, и казалось, что гость — нерадивый ученик.
— Буду говорить напрямик: я полагаю, что вашего батюшку убил господин Реинссон, — без обиняков проговорил мировой судья, пристально глядя на барышню.
Надо отдать ей должное, гномка выдержала удар, не дрогнув.
— Какая нелепость! — произнесла она возмущенно и перешла в наступление: — Как вы можете огульно обвинять господина Реинссона — несомненно, ради того, чтобы оправдать госпожу Чернову?
— Смею уверить, что вы не правы. — Не дрогнул мировой судья. — У меня есть самые веские основания подозревать вашего жениха.
— Разве вам не известно, что преждевременная смерть отца лишила нас с сестрой наследства, которое он получил бы совсем скоро? — кусая губы, спросила она. — Теперь мое приданое существенно уменьшилось, так что в интересах господина Реинссона было бы всячески заботиться о здравии папеньки.
