Виридитерра: начало пути - Тери Ли

Ночь была ясной и теплой. На поляне совсем не пахло сыростью, как в портале. В воздухе витал сладкий запах, исходящий от ночных фиалок. Ноа смотрел на эти цветы и вспомнил, как Эли рассказала ему о них. Это была первая встреча Ноа и эльфийки, которая произошла как будто целую вечность назад. Парень поглубже вдохнул чистый теплый воздух и повернулся к Эли.

Эльфийка слабо ему улыбнулась, вытирая со лба испарину. И, не успел Ноа подумать, что что-то не так, ее ноги подкосились, и она рухнула на землю. Парень в два шага очутился около нее. Рана на плече кровоточила с новой силой. Эли тяжело дышала, и Ноа приподнял ее поудобнее, ощутив влагу на своих руках.

– Нет, нет, нет, – запричитал парень.

Эли закашлялась, и вместе с кашлем из ее груди вырвался сгусток крови. «Нет! Все это не взаправду!» – твердил себе Ноа.

– Мне так нравятся эти фиалки, – прохрипела Эли. Слова были почти невнятными, но Ноа все равно их разобрал. Парень перевел взгляд на землю. Цветы, почувствовав кровь Эли, распустили свои бутоны и загорелись ярким светом. Их было так много, и вместе они были похожи на фиолетовый ковер.

Больше эльфийка не сказала ни слова. Она до последнего вздоха не отводила глаз от Ноа, и парень мог видеть, как жизнь покидает ее с каждой секундой. Он все причитал:

– Только не ты. Только не ты. Тольконеты, – Ноа было так невыносимо больно, что он мечтал потерять память, лишь бы хоть как-то унять горечь утраты.

Так Ноа и просидел, обнимая бездыханное тело эльфийки, до рассвета. И даже Махаон не решился его потревожить.

А ночные фиалки – фиалки, так любимые Эли – молчаливо сияли в этой ночи, чувствуя кровь и смерть.

Повстанцы IX

Маркус очень удивился, когда Пово сообщила ему, что Ирис сейчас в норе и ведет с собой двух мальчишек. Еще старушка упомянула, что эльфийка ранена, хотя на первый взгляд и не серьезно. Поэтому он взял с собой Персиваля, Ааорна и Йория, чтобы те помогли пострадавшей Эли. Ее, как и почти любого члена Эрмандада, ранили уже много раз. И, казалось, Маркус должен был к этому привыкнуть, но он так и не смог. Маркус все никак не мог отделать от предчувствия страшной беды. Эльф гнал его, как бродячую собаку, но оно все возвращалось.

Закат был багрово-красным, сулящим холодный промозглый день и внушающим чувство тревоги. Маркус не верил в знамения, чего совсем нельзя было сказать о Персивале. Как только его брат увидел алое небо он, не раздумывая, произнес:

– Грядет что-то плохое.

Его слова, брошенные как бы невзначай, резали слух Маркуса. И, чтобы как-то отвлечься, он принялся искать глазами Тристан. Она сидела за деревянным столом около замка и – Маркус с облегчением это отметил – смотрела на него. Когда их взгляды встретились в душе эльфа на секунду улеглась буря эмоций. Эх, если бы только Тристан могла пойти с ними! Но она еще не готова для леса. Не так просто пройти по нему безопасно, а потому Маркус не мог позволить ей присоединиться к их группе.

Светало, когда они выбрались из лагеря. По пути к поляне Маркус, как и всегда, прислушивался к каждому шороху. Он провел в Черном лесу много лет и всегда старался быть начеку. Даже в Доме Скуггена эльф не мог полностью расслабиться, хоть и знал, что крепость их охраняет.

Маркус издалека заметил фиолетовое свечение ночных фиалок. Они еще никогда не были такими яркими, и еще никогда не казались такими жаждущими жизни. На долю секунды в голове Маркуса возникла легенда об этих кровожадных цветах и он, не отдавая себе отчета, рванул туда. Их маленькая Ирис лежала на руках плачущего светловолосого мальчишки, еще один – подавленный, печальный – стоял неподалеку.

Светловолосый мальчишка поднял на Маркуса заплаканное лицо и что-то промямлил. Растерявшийся Маркус вернул себе самообладание и дал знак Йорию осмотреть эльфийку. Вместе со всеми своими травами и инструментами лекарь приземлился подле мальчишки и эльфийки. Маркус уже знал, что Йорий не сможет помочь Ирис – никто уже не сможет – но все еще в глубине души надеялся на чудо. Он, не отводя взгляда, смотрел на Йория, а в голове не было ни одной мысли. И эта пустота не была умиротворяющей. Тишину на поляне нарушил выступивший из-под крон деревьев другой мальчишка, высоченный и длинноволосый.

– Дядя Аркон? – удивленно произнес он.

– Махаон?

Маркус обернулся к Аарону, который был не менее поражен происходящим. Он сделал шаг навстречу к мальчишке и крепко обнял его.

– Ты… жив! Но как это возможно? – спрашивал парень. – Почему ты не связался со мной? Я верил, что тебя убили!

– Махаон, не все так просто как ты думаешь. Аркон Аталантсон мертв. Теперь я живу только под личиной Аарона.

– Но я видел твою голову. Энгстелиг сама привезла ее к нам в имение, – недоумевал Махаон.

– Мальчик мой, уверяю тебя, что любая голова без кожи и скальпа может быть похожа на кого угодно, – Аркон-Аарон попытался пошутить, но не вышло. – У Энгстелиг был передо мной старый должок, поэтому она подстроила мою смерть.

Маркус видел, как замешательство постепенно уходило с лица Махаона. И в этот момент Йорий закончил осмотр Эли. Он убрал все свои инструменты в небольшой чемоданчик, с которым пришел, и, развернувшись ко всем, твердо сказал:

– Яд, – и, немного подумав, добавил: – Возможно из ягод тиса.

До того молчавший Персиваль кинулся на Маркуса, понуро стоявшего у тела эльфийки, и толкнул его с такой силой, что эльф чуть не упал.

– Это ты виноват, Маркус! Ты послал ее туда! – кричал Персиваль. – То, что Ирис мертва всецело твоя вина! – Он попытался ударить Маркуса, но тот перехватил его руки. – У нее нет меток клана, говорил ты. Она сойдет за эльфийку без Клана, говорил ты.

– Да! Я говорил! И могу сказать тоже самое даже сейчас! – крикнул Маркус.

Он старался отбиваться от брата, но не калечить его. Персиваль все нападал и нападал на Маркуса, пока не обессилел от гнева и боли. Эльф обреченно опустился на землю – прямо на кровожадные фиалки – и всхлипнул. Персиваль не отводил взгляда от брата и Маркус видел в его глазах лишь злость и ненависть.

– Ирис была храброй, и сама согласилась туда пойти. Я