Муж-озеро - Ирина Андрианова
Наверное, она ожидала узреть кого-то более демонического, поэтому в первый момент даже вздохнула с облегчением. Перед ними, держась рукой за стойку палатки, нетвердо стоял абсолютно, катастрофически пьяный парень. Судя по сине-зеленой опухшей роже, пил он непрерывно в течение пары суток. В похожем состоянии были его приятели, которые в разных позах сидели и лежали под тентом палатки. Среди них была даже одна девица, в длинном «романтическом» сарафане и с красным от водки лицом. Удивительно, но душераздирающий звуковой фон вовсе не мешал им переговариваться. По-видимому, компания обильно пьянствовала накануне, потом долго спала, а сегодня, проснувшись и продолжив в том же духе, постепенно дошла до той кондиции, когда любая музыка кажется слишком тихой. Возбудить атрофировавшиеся органы чувств могла только запредельная мощность концертной колонки, каковая, к великому сожалению соседей, у них с собой была. Несложно догадаться, мельком подумала Танюша, что ждет каждого из них в ближайшем будущем: в худшем случае — глубокий алкоголизм и полное расчеловечивание, в лучшем — проблемы с сердцем и печенью. Но сейчас, увы, молодые алкоголики находились на пике своей дееспособности. У них еще водились деньги на машины, палатки и колонки, и были силы, чтобы вливать в свои глотки литры дешевого пойла. Поэтому грядущая их деградация служила слабым утешением для окружающих.
Обитатели палатки не сразу заметили гостей. Потребовалось время, чтобы образ Иона и следовавшей за ним (невольно прячась за его спину) Танюши запечатлелся в их воспаленном мозгу. Даже парень у стойки, к которому подошел Ион, не сразу придал лицу осмысленное выражение. Ион попробовал что-то сказать, но его голос утонул в звуковом везувии. Пару минут они с парнем пытались услышать друг друга; в это время к ним медленно подходили и подползали другие участники вечеринки. Танюша подумала, что сейчас ей как никогда хочется либо перемотать время назад, либо, на худой конец, провалиться сквозь землю. Но проваливаться надо было вместе с Ионом, а он, похоже, не понимал опасности своего положения. Привычно широко улыбаясь, он делал знаки, чтобы убрали звук — мол, ему нужно им что-то сказать. Должно быть, хозяева были обескуражены такой наглостью — звук колонки казался им надежной защитой от появления в жизни посторонних — и хотя бы из любопытства немного приглушили музыку. Теперь можно было хотя бы докричаться друг до друга, что Ион немедленно и сделал.
— Ребята! Сделайте! Пожалуйста! Потише! Там! Женщины и дети! Они! Просят! Им тяжело! По-жа-луй-ста!
Понадобилось некоторое время, чтобы на лицах обозначилось понимание того, что от них хотят. Еще несколько секунд раздавалось мычание и бессвязные обрывки фраз. Из них можно было сделать вывод, что ребята «отдыхают» и не понимают, «чё за проблемы». Танюше взбрело в голову, что она справиться с полемикой лучше. Во-первых, она женщина, что позволяло надеяться на минимальную лояльность (прежде, если и случалось такое, чтобы ею кто-то интересовался, то это были именно пьяные), а во-вторых, у нее же есть большой опыт в экопросвещении, чего эти забулдыги не смогут не заметить и не оценить…
— Ребят, у вас ну очень громко! Там внизу весь пляж жалуется!
— Чё?
— К-кто ж-жалуется?
Хозяева колонки не то чтобы хамили — они, кажется, действительно не понимали, в чем проблема. Огромное количество выпитого отгородило их от мира глухой непробиваемой стеной, заставлявшей усомниться в том, что мир вообще существует. Визит странных людей с их странными просьбами был, как его новое открытие. Далеко не сразу пьяные сообразили, что им предъявили претензию, а сообразив, вяло набычились.
— Мы тут ваще-то отдыхали, — обиженным баритоном прохрипела краснорожая девица.
— А чё вы тут…
— Я ваще не понял…
— Чё вы ходите, чё-то тут говорите, — продолжала девица, никого не слыша. — Люди работали… хотят рас… рас…слабиться… Чё вы лезете?
Ион с Танюшей мало что успели сказать, чтобы заслужить подобные упреки, но девица додумала реплики за них. Танюша догадалась, что она девице не понравилась. Ион хотел что-то вставить, но Танюша чувствовала потребность говорить сама: во-первых, потому, что ощущала себя виноватой перед мужем, а во-вторых — из-за приступа вдохновения. Ей казалось, что она знает нужные слова, которые способны произвести переворот в этих заблудших душах.
— Понимаете, тут же дети! А музыка такая громкая, что у них уши закладывает! И люди друг друга не слышат… Это прямо как кувалдой по голове! Ну вот у вас же тоже есть… когда-нибудь будут дети! — быстро прокричала она.
Ответом ей были угрюмо-непонимающие лица.
— Какие, бл. ть, дети…
— К-какая еще кувалда?
— Чё за уши еще?
Танюша вспыхнула. Она и собеседники словно говорили на разных языках. Тяжелая звуковая завеса не мешала пьяным понимать друг друга, тогда как слова Танюши долетали до них будто сквозь плотный слой помех. И, судя по реакции, они складывались в совсем не тот смысл, который она хотела им придать.
— Ионушка, пойдем, пожалуйста! — взмолилась она, повернувшись к Иону, чтобы он мог понять ее по губам.
Ион печально улыбнулся и пожал плечами. Она потянула его за рукав.
— Стой! — вдруг сказал первый парень — видимо, самый трезвый из всех.
Они остановились, Ион с интересом, Танюша — в страхе.
— Ты это… короче… — парень, видимо, с трудом вспоминал слова, — ты… нормальный мужик! Уважаю. А ты, — он вдруг оборотился к Танюше, — ты з-злая.
Танюша оторопело взглянула на Иона. А тот виновато опустил глаза.
— Ясно, спасибо. Если сделаете потише, будет здорово, — сказал он и повернул назад.
Танюша побежала следом.
— Вот т-тебя я уважаю! А твою жену — н-нет… — послышалось сзади.
— Э-э, спасибо, до свидания! — непонятно зачем прокричала Танюша. Она была счастлива, что все, наконец, закончилось.
Они спустились в толпу. С тех пор, как звуковой террор немного ослаб, настроение у публики улучшилось. Отдыхающие успешнее делали вид, что не обращают внимания на музыку, и что у них все хорошо: дети вполне непринужденно играли в вытоптанном песке, взрослые разливали пиво в одноразовые стаканы и с новыми силами махали опахалами над шашлыками. Некоторые переговаривались между собой на тему недавнего раздражителя, но так, будто это было что-то давно исчезнувшее и неопасное. Некоторые даже храбрились, словно сами победили шумового монстра:
— Давно надо было сходить и въе…ать им. А то все сидят и
