Пациентка по межзвездной переписке - Мария Павловна Лунёва
— Нум, миленький, не нужно это, — я забилась в его руках. — Пожалуйста, не надо. Не сейчас, я тебя умоляю, не сейчас.
Вместо ответа я ощутила, как он ремнями фиксирует мое тело.
— Нум! — Из глаз брызнули слезы. — Дай мне время! Завтра! Умоляю тебя. Только не сейчас.
— Расслабься, Лиля, — раздалось над моим ухом. — Я должен попасть иглой в точное место, если промахнусь, то да, будет больно. Так что выдохни и успокойся.
Щелчок вставленной в шприц-пистолет капсулы показался мне неминуемым приговором на нестерпимую боль.
— Не нужно, — я снова попыталась столкнуть его с себя.
— Тихо! — Шикнул Нум сверху.
Мгновение, и он вытянул мои руки вперед, фиксируя ремнем положение головы.
Беспомощно уперевшись лбом в матрас, я дрожала всем телом.
— Пожалуйста, не сейчас...
— Лиля, разве я допущу, чтобы ты испытывала сильную боль? — Нум осторожно массировал мой затылок. — Разве стану мучить тебя? Или позволю ночь не спать, дрожа от ужаса под одеялом. Потерпи совсем немного, моя красивая. Сейчас мы все обезболим. — Его пальцы скользили вдоль позвонков. — Я обязательно скажу тебе, когда начну делать укол. Ты сможешь подготовиться. Собраться с духом. Ты же смелая малышка. Клянусь, это будет так быстро, что ты даже ничего не поймешь.
— Обещаешь? — жалобно выдохнула я.
— Конечно, любимая, — шепнул он.
И тут же сознание ослепила вспышка боли. Перед глазами расплылись бордовые круги. Я открыла рот, чтобы закричать, но все закончилось. Мгновение. Я услышала, как падает на пол шприц-пистолет. Зрение прояснилось, и остались лишь ноющие ощущения в затылочной зоне. Неприятные, но все же терпимые.
Отстегнув ремни, Нум перевернул меня на спину и бережно прижал к себе. Хлопая глазами, я судорожно соображала, что сейчас произошло.
Обманул... Я улыбнулась через слезы и... всхлипнув, обняла его, комкая ткань кителя.
Злости не было, лишь благодарность.
— Нум...
— Все, — пробормотал он, целуя мои волосы. — Я не промахнулся. Все, Лиля.
— Спасибо, — прохрипела, понимая, что боль окончательно отступает.
Всхлипнув, я расплакалась как ребенок, ища защиты в его объятиях. И как ни странно, но это были слезы дикого облегчения.
В тот единственный раз, когда мне делали эту процедуру, я сознание потеряла от длительной боли. Отец вынес меня из кабинета всю потную с обмоченными штанами. Его руки долго тряслись, и целый месяц после этого он не приходил домой без сладости для меня. Словно этим вымаливал прощение.
Я же до сих пор помнила, как врач очень медленно заводил иглу. Паническое ощущение, словно просверливают мозг на живую. Это было настолько нестерпимо, что когда он впрыснул вещество, я искренне верила - голова просто взорвется и живой кабинет я не покину.
Помнила и момент своего позора, когда подо мной появилась лужа и сочувствующий взгляд медсестры, которая молча ее вытирала, поглаживая меня по руке.
Я даже плакать тогда не могла. Любое движение пронзало раскаленными иглами мозг. А за дверями меня ждал побелевший от страха папа.
После этого наступил длительный процесс восстановления. Явных очагов заразы тогда выявлено не было. Зрение восстанавливалось несколько дней. Шея отекла, и глотать было невозможно. Про мигрень, которая не позволяла ни на секунду сомкнуть глаза, и вспоминать страшно.
— Лиля...
Я обняла Нума крепче.
— В будущем обманывай меня так, — прошептала, все еще трясясь от ужаса, который так и не случился. — Я позволяю тебе это, Нум. Уж лучше кратковременная вспышка боли, чем минуты ожидания агонии.
Он пригладил мои растрепавшиеся волосы.
— Не буду сейчас спрашивать ни о чем, Лиля. Я видел результат прошлого исследования с вертронами и то, как был проведен этот анализ. Но прости меня. Я поступил так, потому что понимал: чем дольше тяну, тем больше вероятность, что ты впадешь в истерику. Там бы любой не сдержался.
— Не надо объясняться, — я медленно подняла голову, отмечая, что осталось лишь легкое головокружение. — Спасибо.
Обхватив его за затылок, вынудила нагнуться ниже и поцеловала в благодарность.
Он легонько скользнул по моим губам и отстранился.
— Будем надеяться, что очаги не поднялись выше коленных суставов, — он заглянул в мои глаза. — Не хочу тебе врать еще больше, Лиля. Но если это так, то у нас проблемы, и решение их может тебе не понравиться.
— Ампутация? — шепнула я.
— Как один из вариантов, — он нехотя кивнул. — Отвратительный момент.
Подхватив под колени, он уложил меня снова в капсулу и сел рядом. Его ладонь нашла мою и сжала.
Поджав губы, я зажмурилась. Всего несколько минут назад я была так счастлива. Передо мной развернулось будущее, о котором я и мечтать не смела. И стоило поверить в эту сказку, как болезнь мгновенно дала о себе знать. Чтобы не забывалась. Чтобы мучилась дальше.
— Я не хочу этого, — пробормотала сдавленно. — Протезы и прочее. Нет. Я... Я хочу быть как все. Ходить на своих ногах в красивых нарядах. Нум... Скажи, что вероятность ампутации мала. Умоляю.
— Скажу, что я перепробую все, чтобы спасти твои ножки, Лиля, — он лег и снова стиснул меня в своих объятиях. — Я не сдамся. Должно быть решение.
— Хроны на корабле говорили о крови. Про переливание.
— Все верно, — он выдохнул и легонько принялся массировать мне занемевший затылок. — Вирус вышел в кровь, его концентрация в три раза превышает допустимую для нормальной жизнедеятельности. Но переливание не поможет.
— Но он был так уверен... — пробормотала я.
— Дождемся результатов анализа, а уже потом будем разговаривать. Но пока тебе нужно поберечься.
— Не лезть в озеро за лилиями? — шепнула, стирая слезы с глаз.
— Угу, — он кивнул, удобно устраивая меня рядом с собой. — Просто хочу, чтобы ты знала, моя девочка, — я буду любить тебя, что бы ни случилось. Но я понимаю, как важно тебе не оказаться закованной в имплантаты. Поэтому я буду искать способы сохранить ножки. Нужно будет — полезу на нелегальные медицинские каналы, в черные клиники, где, в том числе, обслуживают и хронов. Сколько и чего бы мне это ни стоило...
Протянув руку, я обняла его.
— И начинаем, малышка, заниматься. Болезнь болезнью, а учиться ты будешь. Никто и ничто не отнимет у тебя счастливое будущее со мной. А через несколько дней мы будем точно знать