Пленница льда - Валентина Савельевна Колесникова
Синяки под глазами, губы побледнели, потрескались, ногти на руках стали шелушиться.
— Стареешь на глазах, — тихо подметил я, пытаясь согреть архимага с помощью магического огня.
— Он скрывал свой возраст, — пояснил Лайонел, — много сил тратил на то, чтобы выглядеть достойно, теперь связи рушатся. Не волнуйся, когда тело примет болезнь, они восстановятся вновь. И станут крепче. Проходите.
Лайонел провел нас через ущелье, мы замерли возле входа в замок, скрытого толстым ледяным покровом, и вздрогнули.
Вдалеке раздался отчаянный драконий вопль. Сердце заныло: Сэра боролась.
— Даже не думай! — словно угадав мои мысли, Лайонел прикоснулся ладонью ко льду. — Нельзя попадаться на глаза Сэре. Ты умрешь, она даже не вспомнит, как порвала тебя на тысячи кусков!
Брат Сэры смутился при виде того, как меня мутит от волнения. Справиться с потоком мыслей и чувств было сложно, все усугублялось связью с Сэриэл, а также тем, что проход в замок был запечатан.
— Это моя магия. Не забывай о том, что я могу ее отозвать. Причина, по которой я не размораживаю драконов, проста: если резко разморозить тело, кто угодно погибнет от резкого перепада температуры.
Внезапно лед, сковавший дверь, начал таять. А уже спустя несколько минут мы смогли открыть вход в замок драконов и в очередной раз застыть от ужаса и ощущения силы, что исходила огромной волной от единственной застывшей фигуры.
Дракон в процессе смены ипостаси!
Мужчина с крупным телом, воин небывалой силы. Глаза приоткрыты — в них теплилась жизнь… Я видел за его спиной кожистые крылья, покрывающие огромным куполом весь зал. Острые когти с застывшим ядом, ороговевшие отростки на голой спине.
— Его заморозили при атаке, — догадался я.
— Ошибаешься. — Лайонел замер возле отца, печально опустив голову. — Он самый сильный из нас. Если бы враг подчинил его, миру пришел бы конец. Неизвестный смог бы подчинить себе все земли. Дэон сделал единственный верный шаг — он успел запечатать барьер за мамой и сразу после ее перехода защитил себя от меня… Он не мог ранить сына. А я нападал снова и снова. Отец понимал, что произошло, а я был так слаб, что не мог сопротивляться. Он сделал так, что ни я, ни кто-либо еще не смог бы добраться до него и поработить.
— Ты был ребенком, — сказала Лимма, продолжая идти рядом с молчаливым Дьеном. Оборотень за всю дорогу не проронил ни единого слова. И выглядел болезненно.
— И что? — Лайонел пожал плечами. — Этот ребенок убил сотни, нет, тысячи людей и нелюдей! Я уничтожал деревни и города, нападал на мирных жителей и делал все, что мне приказывали. Единственное, на что я надеялся, — это умереть. Я искал тебя, Ролан… С каждым годом моя сила росла, я не переставал бороться и вскоре смог тебя найти. И я понятия не имел, что Сэра вернется. Не представляю, как такое могло произойти в мире без магии.
— Лайонел… Кто вы? — Риска не выдержала, ее трясло, по щекам текли слезы, и я прекрасно ее понимал. Сам с трудом сдерживал себя. — Я не понимаю! Ты говоришь, что вы не драконы, но твой отец…
— Они полукровки, — прохрипел архимаг, — единственные в своем роде. И, судя по возрасту, я знаю, как звали их маму…
— Ариадна, — мягко улыбнулся брат Сэры, и в этот момент меня словно молнией пронзило. — Рад встрече, дедушка.
Повисло молчание. Только отдаленный крик дракона, впервые меняющего свою ипостась, разбивал тишину.
Этот мир никогда не будет прежним.
— Ничего не понимаю. — Архимаг ходил из стороны в сторону, заламывал руки и смотрел на Лайонела как на чудовище. В глазах его при этом мелькали нежность и счастье, что противоречило всем законам логики. — почему она не вернулась? Почему не дала понять, что жива? Да еще и двоих родила при этом!
— Ты сам не хотел нас видеть. — Лайонел поманил всех рукой, приглашая идти за ним. Пройдя зал с застывшим отцом Сэры, мы попали в небольшое помещение, похожее на детскую комнату. Везде валялись мягкие игрушки, поделки из бумаги, множество детских книг и перьев. — Смотри. Твой почерк.
С трудом открыв ящик письменного стола, Лайонел все же разломал его на части, но письма в конвертах остались целы. Хрупкие листы пергамента раскрыли с помощью магии, и глаза архимага округлились до неузнаваемости. Вчитывался в каждое слово, а затем…
— Я не могу! Мне плохо. — Калеб сел на пол, часто дышал, противился панике, передавая мне письма.
— Это твой почерк, — заметил я, рассматривая характерный угловатый наклон, — и стиль письма хорошо скопирован.
— Что там? — Джастин мерз, он стучал зубами, несмотря на пушистый шерстяной покров. Все отметили, что резко похолодало. — Ну, что там? Ролан! Это нечестно!
— Ариадна просила помощи, — прошептал я, нервно сглотнув. В сердце резким уколом отозвалась боль. Сэра страдала, ей было больно, я хотел выйти наружу, но Лайонел будто читал мои мысли. Он молча прикоснулся к моей руке, еле заметно качнул головой. — Она молила отца прийти к ней на помощь, но ты отказал.
— Отец рассказывал мне, что после того как мама добралась до логова драконов и отдала в качестве платы за спасение мира свою силу, она каким-то чудом смогла выжить.
— Ничего не понимаю! — Риска вмешалась, кривила лицо, обнимала Лимму, пытаясь согреться, но бесполезно. Холод магический — он вызван Сэриэл. Я видел, как кристаллы льда медленно расползались по стенам, как вырисовывался знакомый узорчатый контур, как он становился крепче с каждой минутой. — Почему Ариадна направилась к драконам? О каком спасении мира идет речь и что вообще происходит?
Я перевел взгляд на Калеба, прекрасно понимая, что эту часть истории придется рассказывать уже ему.
В этот миг земля под ногами дрогнула, с потолка упали ледяные осколки, но никто из нас не был ранен.
— Я скоро сам ходячим мертвецом стану, если мы срочно не разведем костер! — Аниморф прыгал из стороны в сторону, слезно смотрел мне в глаза, но сжалилась над всеми Риска. Волчица щелкнула пальцами, и пламя возникло прямо в воздухе. Огненный купол не фиксировался на ледяном полу, зато прекрасно перемещался вокруг нас, создавая теплую воздушную подушку.
— Я так не умею, — нервно заметил я, глядя на то, как языки пламени подчиняются волчице, как переливаются в отраженном от льда свете, мягко затухая в воздухе.
— Скоро научишься, — мрачно заметила Риска, — ты тоже меняешься, Ролан. К тому же ни за что не поверю, что ты не в состоянии создать огонь.
— Ты не понимаешь, — я покачал головой, любуясь
