Наследники трех родов - Юлия Григорова
– Он твой сын, как ты можешь над ним так издеваться? Венториэль, ты был хорошим человеком, что с тобой стало? – взмолилась я, невольно указав рукой на Риана и качая головой из стороны в сторону, а собеседник бросил на меня такой взгляд, словно я только что осмелилась оскорбить его самым гнусным образом, и насколько это вообще возможно. Сильнее сжав кулак, он усилил конвульсии парня, но продлил их недолго. Обессиленно повиснув на руках, Риан пошевелился, но сил поднять голову и посмотреть на меня у него не осталось.
– Знаешь, а ты права, – неожиданно заявил Венториэль, поднеся указательный палец к подбородку, как делал, когда был в теле брата. Изобразив задумчивость, он буквально сразу продолжил. – Я был человеком больше века, никому и никогда из таких, как вы, не пожелаешь столько прожить. Особенно, если все эти годы ты пытаешься быть хорошим человеком, соблюдаешь правила, помогаешь людям. Да, бывало, убиваешь их, но того требовали правила. Я дам тебе совет. За всю свою долгую жизнь, что в виде человека, что в виде Бога, я понял одну вещь, которой всем стоит придерживаться. Если ты хочешь простой и спокойной жизни, без всякой нервотрепки и переживаний, то никогда, ни при каких обстоятельствах никого не люби. Даже если это твоя семья, – погрозив мне указательным пальцем, заявил собеседник. – А учитывая, что ты унаследовала мой дар, тебе это очень пригодится, ведь ты будешь наблюдать за тем, как все, кого ты любишь, умирают, и ты ничего не можешь с этим сделать, ведь они смертны, а ты нет, – когда он это произнес, с губ Риана сорвался стон отчаяния, и он откинул голову так, что она запрокинулась. Взгляд парня уставился в потолок. В отличие от него, меня зацепила другая фраза Бога, и я поспешила опередить типа с кладбища и заговорить первой:
– Что значит, унаследовала твой дар? Как я могла что-то унаследовать от тебя?
– А вот так мы переходим к твоему первому замечанию, относительно моего обращения с сыном. Видишь ли, никакой он мне не сын, – сказав это, он сжал кулак, и я увидела, как черные нити снова поползли вверх по шее Риана, окутали его лицо, оно перекосилось от боли.
– Как это? – запинаясь, глотая буквы и с трудом поворачивая во рту язык, выговорил парень, пытаясь привлечь к себе внимание.
– Удивительная вещь, не правда ли. Я двадцать лет думал, что ты мой сын, моя плоть и кровь, и удивлялся, что мог такого сделать Хенорп, что ты не унаследовал дар бессмертия? А все оказалось куда проще. Стоило ей пересечь границу и выйти за пределы Апатии, и меня накрыло этой волной, я ощутил продолжение себя, и это оказалось невероятным, ведь прежде я такого не ощущал, – снова повернувшись ко мне, Венториэль прошелся по залу и остановился ровно в центре так, что был на одинаковом расстоянии от нас. – Воскрешая Миаленику, Лайсер привязал ее жизнь к еще не рожденному ребенку, моему ребенку, и тот факт, что она умерла в одну минуту с тобой, а ты просто воскресла, благодаря унаследованному от меня дару, подтверждает, что ты моя дочь.
Риан смотрел на меня так, что хотелось провалиться сквозь пол или раствориться в воздухе, жаль такого дара мне по наследству не досталось. Сказанные Венториэлем слова настолько обескуражили, что я задыхалась от возмущения и негодования и не могла подобрать ничего, что следовало бы сказать. Выставив руку ладонью вперед, я прошлась по залу, обходя собеседника, и, не церемонясь, поднялась на подиум, опустившись на маленький трон. Стоять на ногах сил не осталось, мне требовалось присесть, иначе колени могли подкоситься в любую минуту, а ничего другого из мебели здесь не было.
– Она не могла родиться в Апатии, ведь мама не могла туда попасть. Ты бы почувствовал ее, когда она появилась на свет здесь, в Брундерке, – голос Риана хрипел, он едва выговаривал слова, глотая буквы, а иногда и целые предложения. Сидя на другом конце зала мне стало плохо слышно его голос, но суть я уловила. В отличие от меня, ошарашенной тем, как идеально сложилась картинка в рассказе Венториэля, парень с кладбища искал подвох и несостыковки и нашел их. Посмотрев на него, Бог сцепил руки за спиной. Он собирался ответить, но тут я краем глаза уловила движение и повернула голову в сторону второго трона и тяжело вздохнула при виде человека, который сидел там. Когда я шла сюда, то место короля оставалось пустым, никто к нему не приближался, иначе я увидела бы это раньше. Мужчина в зеленом праздничном костюме, одном из тех, которые знать надевает на балы и званые вечера, и с точно такого же цвета волосами. Он возник буквально из воздуха и сейчас развалился так, словно это его трон, подпирая кулаком голову.
– Довольно, Венториэль, – спокойно и величественно произнес он, наблюдая за Богом смерти и привлекая к себе внимание остальных. Услышанные в этом зале слова так сильно выбили меня из колеи, что я уже не удивлялась и таким внезапным появлениям.
– Лайсер, какая встреча, а я как раз собирался сказать, что этот вопрос надо задавать далеко не мне, – повернувшись к неизвестному, Венториэль развел руки в стороны, словно собираясь его обнять, но быстро вернул их на место. – Ах, да, позвольте вам представить, Бог жизни, Лайсер, а это моя дочь Вентира, и некто, кого я считал сыном, Алистом, – улыбнулся он и наигранно указал ладонью на каждого присутствующего в отдельности.
– Ты зашел слишком далеко, – спокойно проговорил гость.
– Мне интересно, ты объявился, чтобы остановить меня, потому что я зашел слишком далеко, или чтобы заткнуть мне рот, когда бы я стал рассказывать о твоих преступлениях? – теперь уже мне начинало все это надоедать. Считая, что отправляюсь в плен к Богу смерти для приведения жутких планов в отношении меня, на самом деле я оказалась на страницах какого-то романа, где герои постоянно выясняют отношения друг с другом, обвиняя тех во всех смертных грехах. Неужели у них всегда так? Хотя, если Боги бессмертны, и они все знают друг друга очень долго, то да, больше заняться явно нечем.
– Я не совершал никаких преступлений, Венториэль, – спокойно отреагировал мужчина в зеленом.
– Тогда, может, откроешь этим двоим тайну их происхождения, а то я чувствую, что он точно мне не верит, а ей вообще скоро крышу снесет от такого потока информации, – Бог смерти описал мое состояние настолько точно,
