Враг Самогеты - Анна Пушкина
Неожиданно у воспоминания появился звук, намного громче, чем до этого, и мы обе непроизвольно вздрогнули.
– Я считаю, что девочку не следует оставлять в Фебране, – произнес Алостер. – Она училась врать и притворяться покойной матерью с пеленок. Это недопустимо, и могло сказаться на ее рассудке.
– С ее рассудком все в порядке, – огрызнулся Кел. – Вы просто злитесь, что она обвела вас вокруг пальца, как глупца.
– И это только подтверждает, насколько опасна ее магия, – возмущенно поднял свою трость директор.
– С другой стороны, если магия девочки может быть опасна, не следует ли держать ее поближе, чтобы присматривать и наставлять? – мягко вмешался в разговор отец Келдрика.
Директор нахмурился и почесал свои пышные бакенбарды.
– Уважаемый Алостер, не оставите ли нас с сыном наедине? Мне бы хотелось поговорить с ним с глазу на глаз. Думаю, вы понимаете.
– М-м-м… конечно, – буркнул директор и, отбивая тростью нервный ритм, направился к выходу. Как только дверь за ним закрылась, отец Келдрика присел в кресло и вальяжно закинул ногу на ногу.
– Обзывать человека, от которого тебе что-то надо, глупцом – дурацкий способ получить желаемое. – Он посмотрел на Кела, который до сих пор всем видом пытался показать, что кроме него тут никого нет. – Ваш обман с этой девчонкой… Я с интересом и, даже скажу тебе, с удивлением выслушал раскаленные речи негодования Алостера. Разумеется, это все твоя задумка. – Он не сводил взгляд с сына. – Это в тебе явно от меня. Хотя провал был неминуем – ты слишком плохо все продумал.
Келдрик продолжал молчать, но его отца это, похоже, нисколько не смущало.
– Я получил письмо от твоей матери, не помню, когда в последний раз она мне писала. Не знаю, что ты ей сообщил и что она там прочла или увидела, но ее послание было весьма убедительным. Не люблю, когда мне пишут в ультимативной форме, хотя чего еще можно от нее ожидать? – Он высокомерно приподнял подбородок. – Я выполню твою просьбу и поговорю с Алостером. Девчонка останется учиться в Фебране, и я даже заплачу за ее образование. Ей понадобится опекун, Алостер откажется, но я договорюсь с гильдией Жизни, ведь вся эта мерзкая ситуация с их семьей – и их промах тоже. – Кел наконец посмотрел на отца. – Но не думай, я делаю это не из-за угроз твоей матери, а чтобы уберечь тебя от ошибки, которую и сам допустил по глупости в молодости. Нравятся нам необычные барышни, да? – отец ухмыльнулся одним уголком рта. – Запомни, сын, девчонка останется здесь только на одном условии: вы больше никогда не будете общаться. Алостер только рад вышвырнуть ее, поэтому настойчиво будет за вами следить. Одно слово, один поворот твоей головы в ее сторону, хотя бы кивок – и она попадет в сиротник или даже в тюрьму. Ты знаешь, я умею держать обещания.
Кел насупился и, кажется, заскрежетал зубами, но кивнул отцу, подтверждая, что согласен. На этом воспоминание погасло, и мы с Амидерой оказались в мутной пелене, а я осталась стоять с открытым ртом. Этот разговор многое объяснял – например, почему Алостер оставил меня в Фебране и без конца придирался. Всегда казалось, что он то и дело ищет повод меня выгнать. Отношение ко мне в гильдии Жизни теперь тоже обрело понятные очертания. Я служила им напоминанием о промахе, и, возможно, отец Кела использовал не самые приятные рычаги давления. Мне всегда казалось странным, что меня приютила не гильдия Разума, ведь я никогда не была магом Жизни. И само отношения Кела, как он явно меня сторонился, иногда даже открыто посылал сигнал – держись от меня подальше. Его поведение причиняло боль, и я не могла понять, к чему вдруг эта жестокость.
Амидера тоже молчала и, кажется, как и я, обдумывала увиденное. Мне совершенно не хотелось все это обсуждать ни с ней, ни с кем-либо еще. Она повернулась ко мне, и я уже была готова остановить новый поток ее вопросов, но вместо этого, оглядываясь по сторонам, она тихо произнесла:
– Удивительно, что мы все еще в воспоминании. Если оно закончилось, нас должно было выбросить обратно. Так было с твоим янтарем.
Я тоже оглянулась. Она права: никаких картинок, одна сплошная сизая пелена и тишина.
– Позови его, – произнесла Амидера.
– Кого?
– Позови Келдрика.
Я растерялась в первый миг и поэтому неуверенно шепнула:
– Кел…
– Громче, – Амидера обвела глазами пустоту.
– Келдрик Теобальд Анжер, – громко позвала я.
На лице Амидеры проскользнула улыбка, но она исчезла сразу же, как только перед нами зарябил воздух. Что-то похожее происходит, когда появляется портал, но это был не он. Медленно, словно круги по воде, магия начала обретать форму, затем вспыхнули руны, и перед нами возник Келдрик. Я еле сдержала стон облегчения. Настоящий Келдрик, не тот юноша из воспоминания, за которым мы наблюдали прежде. Заросший, похудевший, в грязной незнакомой одежде, но главное – живой и почти невредимый. Еще через мгновение я поняла, что Кел прозрачный, как призрак, – это всего лишь его отражение.
– Тарая, – хрипло, словно давно не разговаривал, произнес он и сделал шаг ко мне. – Боялся, что больше тебя не увижу.
Келдрик протянул руку, и его ладонь остановилась около моей щеки. Он так и не осмелился прикоснуться, а я не могла пошевелиться.
– Келдрик! – завопила Амидера.
– С тобой кто-то еще? – встревоженно спросил Кел и посмотрел туда, где стояла Амидера.
– Да, Амидера, разве ты ее не видишь? – прочистив горло, наконец смогла из себя выжать я.
– Нет, только тебя, – он улыбнулся, и мое сердце забилось так сильно, что показалось, оно сейчас остановится. – Я рад, что она цела. С ней все в порядке?
Неприятно кольнуло, что его улыбка предназначалась ей, но я подавила это чувство. Это правильно, что он о ней спрашивает, так и должно быть. В конце концов, первостепенная задача княжеского советника – сохранность князя и княгини.
– Она в полном порядке.
– Спроси, спроси… Где Они? Где Он? Как Их вытащить? Что надо сделать? – Амидера почти скакала перед нами, и я вытянула руку, останавливая ее.
– Почему ты видишь только меня? Где ты?
– Сложное заклинание, открыть его могли лишь ты и Раг… И
