Истинная кровь (СИ) - Марина Светлая
- «Тоже»? «Тоже»?! Вы смеете полагать, что то, что было меж нами, я могу считать равным тому, что было у вас в той грязной гостинице среди клопов? – ядовито бросила она. – Вы смеете сравнивать меня с… ней? Вы… - она замолчала и криво усмехнулась своей неожиданной догадке, - вы считали меня такой же. Тогда, в саду… Верно?
- Не верно! – взревел маркиз де Конфьян и, схватив ее за руку, снова упрямо притянул к себе. – Не верно, потому что вы обманываетесь сейчас! Катрин! Услышьте меня! С Аделиной у меня ничего той ночью не было и не могло быть! Вашими усилиями я на других женщин даже смотреть не могу! Недаром слуги считают вас ведьмой. Вы же околдовали меня! Каждый день, каждый час я думаю о вас! Только для вашего имени бьется мое сердце. Только для ваших глаз я дышу. Только ваш образ преследует меня денно и нощно! Так о каких аделинах вы говорите? Их нет и не было с тех пор, как я впервые увидел вас. Их не может быть, потому что для меня существует только моя Катрин. Услышь меня!
Он всегда так много значения придавал словам.
«Ничего не было». Маркиза вспомнила, как то же самое сказала ей, уходя, наглая девчонка. Так значит, она все неверно поняла. А он? Он сам подтвердил ей! Господи, сколько боли они причинили друг другу…
Но Катрин теперь и сама желала его слов.
- Почему вы поверили, что я могу предать вас? – спросила она глухо, крепко прижавшись к нему. – И могу позабыть все, что было у нас с вами? Что могу отказаться от счастья быть матерью ваших детей? Серж, я готова прожить всего один час рядом с вами, чем мучиться вечность без вас. Так почему же вы решили, что я могу променять все это на сомнительные блага сиюминутного пустого развлечения?
- Я верил своим глазам. Но не вам. Теперь вам я верю больше. Так поверьте же и вы мне, а не тому, что вы видели или слышали в той проклятой харчевне!
- Я верю. Потому и простила.
- Мне не нужно ваше прощение. Мне нужен ваш взгляд, когда вы сердитесь или когда радуетесь. Мне нужны ваши губы – смеются они или проклинают. Мне нужен малейший поворот головы – обернулись вы ко мне или к кому-то другому. Мне нужны ваши руки – ласкающие меня или отталкивающие. Мне нужны вы – лишь бы вы меня любили. Большего я не прошу. Если все это мое – то прощение мне ни к чему.
- Моя любовь и я сама – это все ваше, мой трубадур. Навсегда, - прошептала Катрин.
- Прекрасно. С этим мы разобрались, - Серж улыбнулся, но глаза его опасно сверкнули. – А теперь объясните мне, любовь моя, как Аделина оказалась в Жуайезе?
- Утром, когда мы уезжали, она спросила о работе, - смутившись, пробормотала Катрин. – Я думала, это вы ее отправили ко мне.
Маркиз нежно провел пальцем по ее скуле, очерчивая контур лица. Это лицо было совершенным. И каждая слеза, катившаяся по нему – не имела цены. Он бы умер тысячу раз, лишь бы она никогда не плакала, но при этом тысячу раз оказывался причиной ее слез.
- Когда-то я сказал вам, что вы слишком много думаете за меня и лучше бы – обо мне. Видимо, так и есть. Я видел ее раз в жизни. Был пьян, хотя мой разум не помутился. Мы проговорили некоторое время, а после я отправился искать вас. Меня не привлекает любовь, которую можно купить за деньги. А что до прочего… Милая моя, в бытность свою трубадуром я, конечно, не был монахом. Но ни один мельник, кузнец или пекарь не носились за мной по Жуайезу с требованием жениться на их дочерях, поскольку следы их греха стали зримы.
- Не обольщайтесь, мессир, - хмыкнула Катрин. – К чему отцам веселых дочерей трубадур, ежели был герцог? С него за дочь и денег можно было получить, и земли попробовать выпросить.
- Какая веселая у вас была семейная жизнь, - хохотнул Серж. – И как вы ее терпели?
- Это скорее герцогу приходилось терпеть мои частые головные боли, - вмиг став серьезной, ответила маркиза. – Впрочем, теперь это не имеет никакого значения.
- Головные боли? – маркиз обеспокоенно взглянул на нее. – Час от часу не легче! Имеет, да еще какое! Но ведь вы не особенно жалуетесь на здоровье… А в последнее время как? Господи, да вообще не жалуетесь! Неужели я настолько запугал вас?
Катрин ласково улыбнулась и поцеловала его в щеку.
- Я не собираюсь запираться от вас в своей комнате, потому мне и жаловаться незачем.
- О Господи… - простонал Серж, чувствуя облегчение, - вы сведете меня с ума… уже свели… Катрин…
