Инсектерра. Выжить в любви - Регина Грез
Но вскоре слуха амбициозного воина достигло чудовищное известие, способное срезать планы дармисов словно одним взмахом бронзовой секиры.
Пришедший в себя пикар предложил расположиться на ночлег, чтобы до рассвета набраться сил и выступить в последний переход до Кормаксилона. При свете костра, под незатихающий гомон обезьянок и птиц, пикар начал рассказывать новости, подслушанные на посиделках крылатых сородичах.
Баркус и Дакут недоуменно переглянулись, узнав, что Магрит не единственная женщина в Корме, кроме нее в колонии теперь живут новые особи женского пола – молодые, привлекательные самки.
«В таком случае, смерть королевы кормисов ничего не изменит, грязные бродяги тут же выберут новую владычицу!»
Немного похныкав, пикар выпросил у подавленных воинов еще одно лакомство, заставляющее сознание устремляться в солнечные дали без крыльев, а сам признался, что кроме медовой смолы также имеет в торбе целительный настой, придающий силы больным. Пикар был готов отдать все свои снадобья взамен шарика, дарящего столь сильные ощущения.
Совершив взаимовыгодный обмен, Баркис удовлетворенно заметил, что товарищ спокойно заснул, а к утру, возможно, достаточно окрепнет для новой дороги. Пикара нужно было поблагодарить и расспросить подробнее:
– Ты лекарь своего народа? Откуда у тебя столько полезных вещей?
– Я занимаюсь торговлей, путешествую по разным племенам и узнаю, какие ценные товары они могут предложить. Но теперь мое дело пришло в упадок. Королева кормисов постановила каждый сезон проводить сборище у реки, чтобы всякий род тварей Инсекты приносил свои сокровища: съестное, посуду, оружие и одежду. На эти три дня объявляется перемирие между самыми яростными противниками. И крылатая стража дедулов строго следит за порядком. А чем они лучше нас? Почему выбрали этих надменных убийц?
– Дедулы крупнее и агрессивнее пикаров, – резонно заметил Баркис, – я видел, как храбро они сражались на арене Дармаллака.
– Арены больше нет, – тихо уколол пикар, на всякий случай отсаживаясь подальше. – И скоро Гиблый лес поглотит пепелище, оставшееся от вашего дома. Забудутся даже следы былого величия.
Баркис напряженно вглядывался в сумрачные стволы деревьев вокруг крошечного пятачка, оставленного сваленной пальмой.
– Если мы не в силах поработить кормисов и заставить их принять нашу Хариму королевой, то нам остается лишь месть. Даже ценой своих жизней.
Пикар удовлетворенно хихикнул, но тут же сдавленно кашлянул, радость его могла быть не слишком правильно понята угрюмым воином. Дело в том, что бродяга пикар, едва научившись летать, служил только собственным интересам.
Лиственная подстилка под тощим тельцем летуна вдруг зашевелилась и на поверхности земли показалась плоская морда с корявыми наростами вместо глаз и ушей. Пикар с воплем перекатился в сторону, а меч Баркиса описал дугу и мгновенно отделил голову гигантского червя от остального склизкого туловища.
– Ужин подоспел вовремя! Эй, Дакут, ты спишь? Отдыхай, друг, я оставлю тебе на утро хрящевую перегородку с вкусным белым содержимым в ячейках.
– Подземной твари не повезло, – пробормотал пикар, поправляя смятое крыло и пробуя подняться в воздух.
Когда ему это удалось, летун скрылся в густых ветвях, усеянных кожистыми листьями, и уже оттуда прокричал Баркису, что останется ночевать в кроне брокса.
– Самое безопасное место для таких нежных созданий, как мы. Я буду наблюдать за вашим костром сверху, а с первыми лучами светила вас разбужу.
– До первых лучей еще нужно дожить, – усмехнулся Баркис, поправляя украшенный причудливой вышивкой мешочек на груди.
Воин даже не собирался смыкать век до рассвета, поскольку эту ночь дармисы проводили не в пещере, не в дупле или в норе, как бывало прежде, а на открытой поляне посреди жуткого леса, кишевшего голодными тварями. Нельзя допустить, чтобы погас огонь, нельзя выпустить из мускулистых рук меч. Возможно, на рассвете Дакут проснется и сменит товарища, а пока нечего даже думать об отдыхе.
Но усталость и невзгоды последних дней взяли свое, сильные пальцы разжались, и к рассвету меч повалился на рыхлую подстилку в пятнах бурой подсыхающей крови убитого червя.
* * *Баркис почувствовал, как по его шее скользит холодное острие ножа и открыл глаза, напрягаясь всем телом для рывка. В то же мгновение мешочек с драгоценными шариками оказался в руках воина из Комаксилона, а сам Баркис даже не смог этому препятствовать, потому что второй могучий кормис навалился на него всем телом, приставив клинок к горлу.
Рядом слабо хрипел Дакут, которого ловко связывал третий разведчик. Еще двое с интересом наблюдали за этой сценой. Бросив взгляд на съежившегося под соседним деревом пикара, Баркис понял весь ужас предательства и вслух застонал от своей доверчивости. Очевидно, пока дармисы спали, летучий гонец добрался до Кормаксилона и указал место, где находились измученные странствием посланники Харимы.
– Я вырву твой грязный язык и скормлю его рыбам, – пригрозил Баркис, оскалившись, но пикар только скорчил насмешливую рожу и с жадностью вцепился в мешочек, который бросил ему старший кормис со словами:
– Получи свою награду!
– Благодарю! Я больше не нужен вам и могу лететь?
– Мы тебя не держим!
Со смешанным чувством злорадства и досады Баркис наблюдал, как вчерашний друг расправляет крылья и вдруг отчаянно выкрикнул:
– Остановите его, пусть нас рассудит королева Магрит. Мы пришли с миром, чтобы передать волю нашей повелительницы и заключить союз. Разве вы не видите, что мы едва живы после опасного перехода? И заставьте вернуть крылана мой мешочек, там прячется великий дар для Магрит. Нельзя его отдавать этому уроду!
Кормис по имени Кадо задумчиво почесал гладкую макушку, а потом решительно махнул рукой.
– Пусть летит! Я обещал ему твой амулет в обмен за сведения и не нарушу свое слово.
Пикар еще раз довольно хихикнул и вскоре длинная, худая фигура его скрылась за широкими листьями пальмы. Дакут согнулся в приступе кашля, который завершился надсадным хохотом, а Баркис был готов выть от горя. Надежда на то, что Магрит отведает отравленный шарик с млечным соком каримбы и толчеными железами мелкого арахнида растаяла как сизый дымок от потухшего костра.
Кадо уперся огромными ручищами в бока и отрывисто скомандовал:
– Доставим вас в Кормаксилон, пусть Совет четырех решит, как поступить с лазутчиками.
– Мой товарищ не может идти… – начал объяснять Баркис.
– Значит, поползет, – пренебрежительно сплюнул Кадо, наступив ногой на волокнистый череп земляного червя и вполне удовлетворенный раздавшимся слабым хрустом. – Эй, Гуто, забери мясо, оно еще не успело протухнуть, а этот кусок хорошо обжарился на углях, будет чем угостить строителей.
Небесное светило только начало приседать на вершины вековых деревьев Гиблого леса, небольшой отряд кормисов и их истощенные пленники еще не успели добраться до зеленой стены Кормаксилона, а на тенистом берегу потаенного ручья уже катался по мху одинокий умирающий пикар.
Искусанные
