Бекка Фитцпатрик - Тишина

Данте снова заговорил. — Перед смертью Чёрная Рука сообщил мне, что ты согласна взять на себя роль командира, если он умрёт.

Я сглотнула, не ожидая, что это момент настанет так скоро. Я знала, что должна была сделать, но надеялась выиграть время. Сказать, что я дрожала от страха в этот момент, значит, не сказать ничего.

Я по очереди посмотрела каждому из них в глаза.

— Да, я поклялась повести армию Хэнка за собой. И вот что произойдёт. Войны не будет. Возвращайтесь к своим и скажите им, чтобы расходились. Все Нефилимы, которые присягнули на верность, связаны законом, который не сможет разрушить ни одна армия, какой бы огромной она не была. Чтобы идти в бой на этом этапе, нужно быть самоубийцей. Падшие ангелы уже планируют возмездие, и наша единственная надежда — это дать понять, что мы не собираемся с ними бороться. Не таким способом. Всё кончено — и можете сказать всем, что это приказ.

Данте улыбнулся, но выражение его глаз не изменилось.

— Я бы предпочел не обсуждать это в присутствии падшего. — Он перевел взгляд на Патча. — Дашь нам минуту?

Я возразила: — Думаю, вполне очевидно, что просить Патча оставить нас не имеет смысла. Я всё ему расскажу. — Заметив сердитое выражение на лице Данте, добавила: — Когда я давала клятву Хэнку, я не подразумевала, что порву с Патчем. Всё верно. Новый лидер нефилимов встречается с падшим ангелом.

Можете распускать слухи.

Короткий кивок Данте говорил о том, что он принял мои слова к сведению, не более того.

— Тогда давай разъясним одно обстоятельство. Это еще не конец. Это тупик, может быть, но не конец. Черная рука всколыхнул революцию, и, отменив её, ты не сможешь унять волнения.

— Мне нет дела до волнений. Я беспокоюсь о расе нефилимов в целом. И думаю о том, как будет лучше для каждого из нас.

Скотт, Данте и Тоно безмолвно переглянулись. Наконец Данте заговорил за всех:

— Тогда у нас большие проблемы. Потому что нефилимы считают восстание наилучшим выходом.

— Их много? — спросил Патч.

— Тысячи. Достаточно, чтобы занять этот город. — Данте впился в меня глазами. — Если ты не приведёшь их к свободе, то нарушишь клятву. Короче говоря, твоя голова под прицелом, Нора.

Я уставилась на Патча.

Стой на своём, спокойно произнёс он в моих мыслях. Скажи им, что войны не будет и переговоров тоже.

— Я обещала возглавить армию Хэнка, — ответила я Данте. — Но не обещала свободу.

— Если ты не объявишь войну падшим, ты мгновенно наживёшь себе тысячу врагов, — заявил он.

А если я это сделаю, подумала я несмело, то объявлю войну и архангелам.

Они позволили Хэнку умереть, потому что Патч обещал им, что я подавлю восстание.

Я снова вернулась мыслями к Патчу и поняла, что мы оба обдумываем одну и ту же ужасную мысль. Так или иначе, война надвигается.

Все, что мне нужно решить прямо сейчас: кто будет моим противником.

Бонус

(первая встреча Патча и Норы, рассказанная Патчем)

Качнувшись на стуле и поставив его на две задние ножки, Патч вытянул руки и скрестил их на шее. Его пристальный взгляд был прикован к входной двери в бар Энцо. Он попросился за дальний столик в темном углу, куда почти не добирался свет от ламп. На всех остальных столах горели свечи в прозрачных стаканчиках, а свою Патч затушил между пальцев, как только присел. Напротив него устроился Риксон и, развалившись на стуле, разглядывал потолок, преувеличенно скучая.

— До посинения тебя я буду ждать[7], - нараспев бубнил он. — А что еще мне остается делать? Напился с демонами, восставшими из, — замолчав, парень многозначительно изогнул бровь и указал себе под ноги, — ада. Еще чуть-чуть, и ждет их полная победа.

Патч улыбнулся.

— Распеваешься перед прослушиванием на "Фабрику Звезд"?

Риксон пнул его под столом.

— Когда ты планируешь посвятить меня в то, что замышляешь?

Официантка, проносясь мимо них, швырнула на стол две чашки кофе.

Патч сделал глоток.

— Замышляю?

— Мы приходим сюда — Энцо, кажется? — каждый четверг около восьми вечера. Пять недель подряд. И ты думал, я не замечу.

— Четыре недели.

Риксон демонстративно закатил глаза.

— Этот малый умеет считать.

— У них хороший кофе.

— Допустим. Но проблема в том, что ты не чувствуешь вкуса, — заметил Риксон. — Перейдем ко лжи номер два?

— Мне нравится здешняя атмосфера.

От удивления Риксон выпучил глаза.

— Все девчонки в этой забегаловке не старше двадцати. Разве не ты говорил, что мы должны клеить пташек примерно своего возраста… хотя бы не младше семи сотен лет.

— Я здесь не ради девчонок.

Только ради одной из них. Он бросил взгляд на свои часы, а затем снова посмотрел на дверь. В любую секунду, начиная с этого момента…

— Не ради девчонок, — эхом повторил за ним Риксон. — Не ради азартных игр, не ради выпивки, не ради драки. Судя по всему, мы проводим идеальный вечер в респектабельном заведении. Либо ты начал прислушиваться к крошечному белому ангелу на своем плече, либо твои чудовищные мозги разрабатывают некую схему.

— И…?

— И я ставлю на последнее. Но мне любопытно: что за гениальная схема включает в себя место тусовки кристально-непорочных старшеклассниц? — спросил он, обведя бар мрачным взглядом.

Снаружи, мимо забрызганного каплями дождя окна, просеменил знакомый силуэт. Девушка скрестила руки над головой, пытаясь таким смешным способом укрыться от непогоды. Она поторопилась попасть внутрь и придержала двери, чтобы ее спутница-блондинка успела протиснуться в них прежде, чем те захлопнутся. На некоторое время они замерли у входа, стряхивая с себя дождь и вытирая обувь о коврик.

Риксон по-прежнему зыркал по сторонам в поисках ответов, но Патч перестал обращать на него внимание. Его куда больше интересовала одна из двух девушек: худощавая рыжеволосая с прямыми плечами и чуть вздернутым подбородком, что ошибочно можно было принять за тщеславие. Но он достаточно долго наблюдал за ней, чтобы узнать, что дело было в другом. Он разрывался между определениями типа: "скрытность", "скромность"… "осмотрительность". Она забрала волосы в тугой хвост, но несколько прядей выбились из него, от чего на лице Патча показалась легкая улыбка умиления.

На ней были черные тренировочные брюки из спандекса и трикотажная рубашка с широким вырезом, которая словно играла с ней в перетягивание каната — рубашка то и дело спадала то с одного, то с другого плеча, но девушка тут же возвращала ее на место. Даже если бы он не выучил наизусть распорядок ее дня, одежда подсказала бы ему, что она приехала сюда прямиком из тренажерного зала. Во все увеличивающемся списке того, что он узнавал о ней, значилось и то, что она ходила на тренировки исключительно при благоприятных условиях. Максимум один раз в неделю. И только когда блондинка, безуспешно сидящая на диете, брала ее с собой.