Юлия Архарова - Лиса для Алисы. Красная нить судьбы
Я всегда отличалась рациональным мышлением. Читала сказки, но при этом в магию, мистику и прочую сверхъестественную чушь не верила.
Но как не поверить в то, что видела собственными глазами?
Алтарь для жертвоприношений. Сотканные из мрака существа без лиц. Листья, которые разбегаются прочь, подчиняясь воле Германа. Да и сам заведующий сейчас, как никогда, походил на выходца из давно минувшего столетия. Легко поверить, что Герману и правда триста лет…
— Кто… вы?.. — глотая слезы, прошептала я.
— Вы знаете, Алиса.
Мужчина склонился надо мной. Я попыталась отстраниться, вжаться в холодную каменную плиту. Но разве может пришпиленная бабочка улететь?
Схватив меня за подбородок, Герман заставил встретиться с ним взглядом. Бесконечно долгий миг я смотрела в равнодушные небесно-голубые глаза, а потом в моей голове словно прорвало плотину…
…Мне три года, я сижу на коленях у матери и напряженно хмурюсь, пытаясь удержать в воздухе крохотное белое перышко. Оно не слушается. Оно падает. Когда перышко касается пола, обиженно реву…
…Жаркое лето, а мне так хочется снега, зимы, сугробов. Сегодня я нашла последнюю пуховую подушку — мама спрятала ее от меня в шкафу. Сегодня у нас дома зима, и я Снежная королева! Тысячи пушинок, подчиняясь моей воле, кружатся в хороводе…
…Я с нетерпением жду первого сентября. Нет, не потому, что хочу первый раз пойти в школу. Мама пообещала, что наконец начнет учить меня магии… Когда на следующее утро мама заходит в комнату, по ее пятам крадется черный взъерошенный котенок. Мама выглядит усталой, похоже, не спала всю ночь. Она говорит, что Василиса — мой дух-хранитель. Моему счастью нет предела. Я теперь самая-пресамая настоящая ведьма — у меня есть свой фамильяр!..[19]
…Одноклассницы дразнят меня, обзывают ботанкой и учительской дочуркой. На следующий день у каждой из девчонок выскакивает на лице по большому гнойному прыщику… Мама долго ругает меня, отбирает книги на два месяца. На попе у меня появляется прыщик — маленький, но жутко болезненный… Я больше не применяю свою силу против людей, даже если очень хочется…
…Учусь в третьем классе. В магические книги мама дает заглянуть лишь раз в неделю — в субботу вечером. Говорит, что я и так слишком много знаю для ведьмы моего возраста. Но почему? Почему я не могу заниматься магией каждый день?!
…Подслушиваю разговор родителей на кухне. Мама меня боится, она не знает, что со мной делать, как и чему учить. Возвращаюсь в свою комнату, обнимаю подушку и долго плачу — мне всего девять лет, а мама меня боится… Да, подушки я больше не рву…
…Одиннадцать лет. Варю свое первое зелье. Вернее, пытаюсь… Дымом весь двор затянуло. Соседи даже пожарных вызвали…
…Я сижу на последней парте в кабинете мамы и листаю учебник по химии. Одной ехать домой не хочется, а маме, как нередко бывало в последнее время, пришлось задержаться на работе.
Из школы мы вышли, когда уже смеркалось. Вместе тащили огромную сумку с тетрадками на проверку.
Далеко уйти не успели, перед нами остановилась черная «Волга», и учитель истории любезно предложил подвезти нас до дома. В этого светловолосого и статного мужчину были влюблены, наверное, все старшеклассницы и работницы школы: от уборщиц до директора. Все, кроме моей мамы!
Мама колебалась, стоит ли ехать с Карлом Германовичем, но я ее убедила — мне не хотелось полчаса трястись в душном троллейбусе. Я предвкушала, как будет завидовать Кэт, когда узнает, что я каталась на машине самого Карла!..
Как меня сморило в сон, я не помнила. Когда пришла в себя, то стояла привязанная к могучему дереву. В паре десятков метров от меня на алтаре была распята мама. А Карл Германович зажигал на каменном круге огни.
Я пыталась обратиться к своему дару. Пыталась звать на помощь, разорвать путы… Все было без толку. Я могла лишь бессильно наблюдать, как Карл Германович подходит к алтарю с ножом.
А потом мама страшно закричала, и я, кажется, потеряла сознание…
Открыла глаза.
Все это время — долгих тринадцать лет — я не жила, а лишь пребывала в каком-то зыбком полусне. И только теперь наконец проснулась.
Вновь встретилась с Германом взглядом.
Я и правда знала этого мужчину. Карл Германович пришел в нашу школу, когда я училась в девятом классе. Проработал там недолго, месяца три. После смерти мамы я пропустила целую четверть, а когда вернулась к учебе, учитель истории уже уволился.
Теперь понятно, почему Герман показался Кэт знакомым. Понятно, почему я потеряла память…
Первого ноября меня нашли на трассе рядом с телом матери. Говорят, я сидела на земле и смотрела в пустоту. Добиться от меня не смогли ни слова — я не понимала, где нахожусь и что происходит… На следующее утро я проснулась как ни в чем не бывало, вот только два дня совершенно выпали из памяти. Поначалу меня пытались допрашивать следователи, но я не знала, что случилось с мамой, не знала даже, что она умерла. Детских воспоминаний тоже осталось печально мало, словно их кто-то подчистил… Врачи сказали, что сработал защитный механизм организма и это мой способ пережить страшную потерю.
— Зачем? — выдохнула я.
Страха больше не осталось, лишь всепоглощающая ненависть и… непонимание.
— Алиса, ответ на какой именно вопрос вас интересует?
Скрестив руки на груди, Герман присел на край алтаря. Кажется, сложившаяся ситуация его забавляла.
— Зачем вы убили мою маму?!
— Чтобы выжить.
— Что?..
— Таким, как я, приходится приспосабливаться, — пожал плечами мужчина.
— Таким… как вы?
— В былые времена нас называли чернокнижниками. Алиса, я не маг, не оборотень, не какой-то там инкуб или джинн. При рождении не получил ни особого дара, ни каких-либо способностей. Как и подавляющее большинство разумных существ в этом мире, я — обычный человек. А значит, и жизнь мне была предначертана обычная — короткая и скучная.
О магии я знала не так уж много, но в одном была уверена — без дара колдовать невозможно. Как и невозможно ничуть не состариться за тринадцать лет. Обычный человек может лишь молить духов о помощи, варить простенькие зелья и проводить некоторые ритуалы…
— Вы забрали дар у моей мамы?
Герман кивнул.
— Как и у многих до нее, как заберу у тебя. Дар дается вместе с жизнью. Вместе с жизнью его можно и отобрать.
— Но… почему не убили меня вместе с мамой? Заставили все забыть?
— Увы, ритуал несовершенен. Его приходится проводить каждые тринадцать лет. И снова становиться двадцатилетним юнцом, менять личность, переезжать… — Мужчина вздохнул. — Я подумал, что забавно будет самому взрастить жертвенного агнца.
