Изара, книги 1-6. Кассардим, книги 1-3 - Юлия Диппель
– Опять ты за свое! Я плачу не потому, что ты что-то сделал не так, – жалобно сказала я, шмыгнув носом. – Я плачу, потому что ты все сделал правильно, так что наконец перестань извиняться.
С тихим смехом он притянул меня в свои объятия. Он прислонился лбом к моему, просто крепко обнимая меня. Секунды казались часами, и все же наше время истекало. Буря приближалась все ближе и ближе.
– Я боюсь, – сказал Ноар мне так тихо, что я едва расслышала его. Он говорил мне это из глубины своей души. Если у нас вообще были души. Никто точно этого не знал. И никто не знал, что происходило с кассардом после его смерти. Было ли у нас что-то вроде рая? Или там просто ничего не было? Пустота?
– Я тоже, – прошептала я. – Мне очень страшно. Но однажды один парень сказал мне, что, если обращать слишком много внимания на свои страхи, можно упустить из виду чудеса, которые способно предложить это Царство.
Я почувствовала, как Ноар улыбнулся.
– Похоже, это был довольно умный парень.
– По большей части, – рассмеялась я. Мое горло сжалось, а голос понизился.
Ноар вздохнул. Он поднялся и потянул меня за собой. Я поняла его. Он был не из тех людей, которые хотят встретить смерть на коленях. Теплые пальцы приподняли мой подбородок, и я в последний раз утонула в его темных глазах, полных звезд.
– Вместе?
Я кивнула, и внезапно мой страх утих. Бесконечное спокойствие охватило меня. Что бы ни случилось, я оставалась рядом с Ноаром – на последний вздох или целую вечность.
– За тени, увенчанные светом, – прошептала я.
Он улыбнулся самой прекрасной из всех улыбок.
– За свет, увенчанный тенями, – ответил он.
А потом мы поцеловались в последний раз.
Начните же ваше путешествие с этого поцелуя, дабы оно закончилось точно так же.
Этим Лазар скрепил нашу свадьбу. Это была всего лишь поговорка, часть церемонии, и все же в ней отражалось желание, чтобы смерть никогда не разлучила такую любовь, как наша. Тогда я могла только надеяться, что мне так повезет.
Теперь это была определенность.
Я отпустила. Я отпустила свою жизнь и свою надежду. Я послала ее в мир своим теплом, в то время как холод хаоса вливался в меня. Холод пытался овладеть мной, сломать меня, но ему это не удавалось. Он потерпел неудачу, потому что сердце всегда было сильнее воли. А два сердца, нашедшие друг друга, могли выдержать любую бурю. Наша любовь превратилась в свет и сияла ярче, чем солнце когда-либо. Свет пронизывал бурю, пронизывал хаос. Он сжигал все зло, которое посеял Фидрин. Он искупил плененных кассардов и унес с собой нашу последнюю волю. Снег и лед вернулись в Серебряную крепость, а тени – на родину Ноара. Песок скапливался в Сухом море, на деревьях Блуждающего леса прорастали новые листья, а Танцующие туманы снова затанцевали – между Царством Мертвых и миром людей. Каждое животное, каждый камень, каждая пылинка и каждый кусок стены нашли свой путь домой.
Удовлетворение наполняло меня.
Мы подарили миру надежду. Стоило ли это жизни? Моей жизни? Нашей жизни? У меня больше не было ощущения, что я принесла жертву. Мое сердце было полно воспоминаний. О детстве, о мире людей, о нашем путешествии в Кассардим и через него, о Паромном городе, Ничейных землях, Императорском дворе, о Царстве Теней, Рим Валеше, гнезде шендаи, Озере всего потерянного, крепости на Пограничной звезде, Серебряной крепости, Теераваде, Хаматаре, Акатеше, о «Красной Химере», о Фахинии. Так много всего произошло во всех этих местах. И даже в самые темные часы я могла рассчитывать на дружбу и любовь со стороны выдающихся личностей: мои братья и сестры – Адам, Ник, Энни, Дженни и Мо; моя подруга Зои и впоследствии Ланс, а также Варден, Йон, Джото, Мариз, Нана Пломбис, Ифар, Эсекра, Дрокор, Юнос, Паш, Ромэ, Киза, Шмелек, Нокс, мой брат Илион, мой дядя Аскан и Лазар, который фактически заменил мне отца. Жаль, что я так и не успела сказать ему об этом. Это было одной из вещей, о которых я сожалела. Хуже всего было перестать участвовать в жизни этих людей. Теперь уже было невозможно выяснить, сделает ли Ланс карьеру в качестве призрачной подружки невесты и сколько Шмелек действительно может съесть, прежде чем сдаться. Невозможность наблюдать, как вырастет Мо и чего добьется. Невозможность узнать, как Энни смешает паромные города, сколько раз Дженни еще выйдет замуж или когда Ник распустит свой гарем, потому что по-настоящему влюбится. Я бы поближе познакомилась с Илионом, поучилась бы летать на Ноксе, расспросила бы Кизу о ее прошлом, позвала бы Ромэ плести косички, напилась бы с Пашем и приняла бы извинения Юноса из-за выстрелов в Ноара.
Ноар.
Любовь всей моей жизни.
Вместе с ним мир потерял немного своего света. Своего мужества. Своей силы. И все же благодаря ему и его поступкам мир стал намного богаче. Возможно, теперь остальные кассарды могли наконец увидеть его таким, каким я видела. Без маски. Без лжи. Просто человека, который всегда боролся за добро внутри себя и который теперь пожертвовал своей жизнью, чтобы поступать правильно.
Я не жалела ни об одной минуте с тех пор, как мы впервые посмотрели друг другу в глаза. Я не жалела даже о том, что мы уходили слишком рано, потому что в его объятиях я обрела покой.
Теперь остались только Ноар, я и музыка вечности. Он танцевал со мной в звездном небе, пока наши последние вздохи не смешались и не растворились в Кассардиме. Укоренившись в хаосе, мы поднялись и расправили свои качели над нашей родиной, защищая ее.
Черное и золотое.
Вместе.
Навсегда.
43. Шоу должно продолжаться
Тяжелые ворота заскрипели и зашевелидись. С той стороны кто-то изо всех сил толкнул их, чтобы открыть. Девять совсем не похожих друг на друга человек вышли на улицу, недоверчиво озираясь. Девушка с каштановыми косичками, белокурая воительница, молодой принц Пустыни, мрачный великан, военачальник в серебряных доспехах, генерал в черном, молодой князь с темными кудрями, пожилой мужчина с золотыми символами на лбу и маленький мальчик, на плече которого сидел на корточках крошечный черный зверек.
Девять хранителей драгоценностей Царства Мертвых были отмечены битвой, и на их лицах отражался ужас последних часов. Каждый из них столкнулся со смертью и потерял всякую надежду. Они сами не знали, как это с ними случилось или почему они все еще
