Бастарды - Баса

Заставляла самого сжимать зубы, лишь бы не кончить всего с одного захода.

До чего же ахуен… ое ощущение трахать Ананину. Отступил назад, полностью выходя из нее, на что она промычала неудовлетворенно.

— Не строй из себя равнодушную не выйдет, — кулаки непроизвольно сжала, которыми упиралась в ванную передо мной.

Потянул волосы на себя еще ближе, языком обводя трепетно бьющуюся жилу. Хотелось, как зверю, вцепиться в шею добыче.

Член пульсировал, как сумасшедший от желания излиться. Вновь с рывка вошел сильнее, придавливая Ананину к ванной, придержал тело, которое готовилось перевернуться от напора вперед. Опять девочка застонала от боли, шикнула, как раненный зверек.

— Больно, — прошипела все-таки еле слышно.

Бархатным голосом, мягким нежным. Как не сойдешь с ума? Мимо ушей прошли мольбы, выкинул из головы ненужным мусором. С такой же дикостью и также глубоко врывался в нее, как варвар, чувствовал вздрагивания, когда слишком сильно давил внутри. Но не останавливался, не прекращал.

Получал извращенное удовольствие от беспомощности девочки в объятиях. Пальцами легко сдавил грудь, мягко улегшуюся в мои ладони, большим и указательным пальцев потер напрягшиеся, возбужденные соски. Как Ананина вздрогнула, как сладко простонала едва мне не на ухо. Триумф победы, гонг, когда слышал эти сладостные звуки. Словно Ананина проигрывала в эти моменты, а я наслаждался победой и эротичными звуками. Быстрее. Хотел, чтобы и она кончила.

Пальцы в рекордные сроки довели до оргазма Анну всего пару поглаживаний. Она в такие моменты не могла контролировать себя и какое удовольствие доводить ее до такого состояния, когда колючка Анна Ананина сильно вздрагивала и постанывала в моих руках.

Пока прошел собственный оргазм высунул член, развернул Ананину к себе лицом, настолько удивленного, испуганного лица не видел даже, когда вошел в комнату. Удивлена собственным откликом?

А мне хотелось зацеловать моего Бастарда до полусмерти, пока не покинут ее силы кончать.

— Ночь только начинается, — прошептал во влажные, припухшие губы. Сегодня необходимо еще пару — тройку раз довезти ее до этой умопомрачительной грани, чтобы она задыхалась от возбуждения.

Глава 36 «Бриллиантовый ошейник с шипами»

POV Вильмонт.

Я отпустила гордыню в далекое странствование, положила на колени перед мужчиной самолично и поэтому в горле жила горечь. Но несмотря на это смогла отделить прошлую я и сегодняшнюю.

Волосы вытирала на сухо полотенцем. Хаски спустился вниз на кухню, а я заняла ванную, чтобы отдохнуть от всех частей Аристократа. Все бедра ныли, как будто какой-то садист-извращенец долго и упорно насиловал с особым рвением и скорее всего пилочкой для ногтей или пилой. Скорее пилой, по габаритам больше, чем пилочка.

Среди ночи, только я вознамерилась поспать, но позади мужское тело не желало успокаиваться. Глаза прикрыла, чтобы отвлечься от блуждающего в крови адреналина, удовольствия, будто недавно избежала несчастного случая и была рада до трясучки в конечностях, что осталась жива.

— Эй… Ананина… — он ни разу за время общения не назвал Аней. Для него вечно Ананина, к слову я тоже не разбрасывалась называла всегда пренебрежительно Хаски. Он и есть Хаски. Больной на голову Хаски.

Почувствовала еще ближе мужское тело сзади, хорошо простынкой прикрылась и не остро ощущала присутствие. Шершавую руку Хаски положил мне на талию, но погладил аккуратно.

— Что? — спросила, но глаза не открывала, очень хотелось спать. Меня измучили, высосали энергию, готовилась отключиться.

— А кто тебя порвал? Этот твой жених? — перестало хотеться спать, как рукой сняло. Развернулась на лопатки, Хаски сбоку на одном локте голый, в отличие от меня, лежал на боку и долго смотрел, в ожидании ответа. А у меня губы не двигались и язык предпочитал улечься и не шевелиться.

— Еще бы раз убил, — услышала.

— Ты больной! — вырвалось, прежде, чем поняла кому и что говорила. Приподнялась в кровати, на груди придерживала легкую простыню. — Это тебе кто-то мозг порвал в детстве или выковырнул из черепа. Как можно настолько равнодушно относиться к жизни, пусть и Бастард, но ты отнял…

Левая мужская рука надавила на ключицу, заставив упасть на подушку спиной, очень близко от шеи, будто с намеком. Я замерла, машинально руки согнула в локтях и распласталась. Восстанавливала привычное сердцебиение.

Мужчина схватился за краешек простыни, скрывавшей мое тело, и мягко повел ее вниз до середины бедер.

Неожиданный порыв испугал.

— Не стоит говорить о нем так, мне хочется сделать что-то очень плохое, — скупо произнес Хаски.

Подтянув тело выше к изголовью, поудобнее устроился мужчина. Его левая рука, та что лежала на ключице медленно передвинулась ниже. Невероятно теплые прикосновения, пальцы намеренно прочертили линии на моей груди, очень аккуратно задели напряженный сосок и плотнее обхватили всей ладонью податливое полушарие груди, покалывающее от напряжения. Вторая рука правая льдом коснулась ниже пупка, отчего мышцы скрутило внизу живота, а грудь еще сильнее подалась на встречу ладони Хаски.

Мужчина обвел маленькие усики бабочки по контуру едва заметно, но льдинки я прочувствовала. Обвел маленький рисуночек, который я делала не для него. Я делала его для Леньки на свое последнее День Рождения, хотела удивить любимого, а он не увидел. Небольшой рисуночек было легко поддерживать в первозданном виде, сама не знала, зачем сохранила. Хаски самозабвенно водил по этим контурам, гладил аккуратные линии, по тельцу маленького насекомого.

— Ножки раздвинь, — приказ прозвучал, но что странное эти его приказы были особенные, с хрипотцой в голосе, будто он заболевал в этот момент или ему больно.

Видя, что замедлила с исполнением, Хаски рукой раздвинул мои ляшки в разные стороны, заставив по максимуму освободить место, и только потом поняла, что для него.

Любовник подал вес тела на ладони с этим немигающим темным взглядом, будто готовился ударить в самое больное место, но всего лишь спустился вниз по кровати. Мышцы игрались на плечах Хаски, я прикрыла глаза, видя как любовник наклонился, с любопытством рассматривая мои раздвинутые бедра. Словно зверь лизнул языком, облизал всю мою влажность, пробуя на вкус, я слышала как шумно вдыхал воздух повторяя маленькие, но глубокие слизывания. По всем самым откровенным частям водил языком, заставлял загораться сильнее и мечтать о большем. Ощутить и внутри себя скользкие прикосновения.

И я дождалась. Язык, как можно глубже раздвинул вход во влагу, куда он всегда стремился попасть, а теперь настойчиво оставлял будто свой вкус, напоминание. Будто клеймил, как самец самку.

А когда