Змея и Крылья Ночи - Карисса Бродбент
Нет времени уклоняться.
Я оттолкнула Райна с дороги и столкнулась с Айваном в полную силу.
Я упала спиной на землю. Айван лежал на мне, все его лицо, кроме глаз, было закрыто рваными полосками ткани. Я успела убрать Райна с дороги и остановить атаку Айвана, но это означало, что у меня не было хорошего отпора. Мои клинки были выбиты из рук. Что-то резануло меня по животу, шок притупил боль до отдаленной пульсации.
В глазах Айвана мелькнула довольная улыбка.
А потом боль вдруг стала мучительной, словно вся моя кровь закипела в жилах. Маленькие капельки красного цвета поднялись в воздух и повисли вокруг бледного лица Айвана — моя кровь, которую его магия выжимала из моего тела.
— Это за Третью четверть луны, — прошептал он, и я приготовилась встретить смерть в бою…
Но тут Райн оторвал его от меня, бросив на груду камней с силой, достаточной, чтобы сломать позвоночник.
— Не прикасайся к ней, — прорычал он, когда черный свет расколол воздух, а его Астерис пробудился с новой силой.
Я пыталась двигаться и не могла. Мои силы иссякали, просачиваясь в землю, как дождевая вода. Мне удалось только повернуть голову, повернуть настолько, чтобы сквозь затуманенное зрение увидеть, что Райн навалился на Айвана, подняв меч, готовясь нанести смертельный удар.
Позади него из дыма появилось еще одно серебристое пятно. Анжелика. Ее было не отличить даже в темноте. Как и Айван, она закрывала все тело, кроме глаз. И все же каждая ее черта излучала силу.
— Райн! — попыталась крикнуть я, когда она подняла лук. Получился лишь придушенный хрип, но и этого хватило, чтобы голова Райна приподнялась.
— Отпусти его! — крикнула Анжелика.
Сквозь затуманенное зрение я заметила нечто странное: ее стрела была направлена не на Райна.
Она указывала на меня.
— Отпусти его сейчас же, или я убью ее на хрен, Райн! Еще одна Нессанин. Ты хочешь этого? Отпусти его!
Райн затих.
Все стало серым и размытым. Голоса отдалились. Голос Винсента казался ближе, он шептал мне:
— Ты так далеко забралась, маленькая змейка. Но, по крайней мере, твои кости будут лежать на твоей родине.
Моя ладонь прижалась к шероховатому, пепельному песку, пальцы свободно обхватили горсть песка. Я подумала, не лежат ли здесь, в этой грязи, кости моей семьи, превратившиеся в пыль.
Я заморгала, чтобы разглядеть фигуру Райна, который держал за воротник обмякшее, израненное тело Айвана.
— Хорошо, — сказал он, наконец. — Я отпущу его.
А потом он сорвал с лица Айвана маску и бросил его вниз по крутому склону, прямо в надвигающуюся волну смертоносного дыма.
Райн навалился на меня. Из моего горла вырвался хрип, когда его вес навалился на мое израненное тело. Далекий вопль агонии пронзил меня до костей — это была Анжелика.
Сначала я подумала, что, возможно, она тоже попала в туман. Потом я поняла, что нет — это из-за Айвана. Она кричала от горя.
Райн притянул меня к себе. Когда он коснулся моей раны, я издала слабый, непроизвольный звук, и он напрягся, словно от ужасного осознания. Он прошептал мне на ухо:
— Нам нужно бежать прямо сейчас.
— Я в порядке, — попыталась сказать я, хотя он не спрашивал меня об этом. Я проигрывала свою борьбу за то, чтобы удержаться в этом мире.
— Задержи дыхание, — сказал он. А потом меня подняли в воздух, и мое лицо уткнулось в плотную стену тепла, и мы летели все быстрее, быстрее, быстрее.
Все болело, как будто с моей обнаженной кожи сдирали кожу маленькими кусочками. Крик Анжелики эхом разнесся позади нас.
Мы не переживем этого. Даже нескольких секунд. Нас поглощало.
Но я заставила себя поднять голову как раз вовремя, чтобы увидеть ворота, устремившиеся к нам…
А потом наступила тишина.
Приземление Райна было далеко не изящным. Он двигался так быстро, что ему пришлось остановиться, чтобы не ударить нас обоих о каменную преграду напротив ворот. Мы оказались в куче на песчаной площадке.
Я попыталась подняться, пока Райн держал меня. Мои глаза привыкли к знакомым золотисто-серебристым огням над бесконечным морем зрительских трибун.
Колизей выглядел совсем по-другому, он был абсолютно пустым. Не было ни кричащих толп, ни радостных голосов. Ни одного зрителя на бесчисленных безлюдных скамьях. Только угрожающая тишина.
Перед нами на песке сидела окровавленная фигура с подтянутыми к груди коленями и темно-красным покрывалом на плечах. Они были покрыты огромным количеством крови. Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, кто это, пока взгляд не встретился с моим.
Это был Ибрихим.
И покрывало было не покрывалом, а его крыльями, рваными и пузырящимися, с сочащимися ожогами, такими же, как вокруг его глаз. Он закрыл лицо, насколько мог, а остальную часть себя прикрыл крыльями, которые теперь были уничтожены.
Возможно, выражение моего лица выдало мой ужас, потому что он улыбнулся, беззлобно искривив губы.
— Они были самыми полезными за последние годы.
Министер стоял в жуткой неподвижности, четверо его последователей стояли позади него, склонив головы.
— Добро пожаловать, Орайя из Ночнорожденных и Райн Ашрадж, — сказал Министер. — Наша Мать Алчной Тьмы довольна вашей службой. Вы прошли последнее испытание.
Я представляла, что почувствую нечто большее, услышав эти слова. Но вместо этого я почувствовала лишь оцепенение и ужас.
— Произошли изменения, — сказал Министер. — Испытание Новолуния не состоится через три недели. Оно состоится завтра.
Я вскинула брови. Что? Это было неслыханно.
— Завтра? — повторил Райн.
— Почему? — прохрипела я. Мои пальцы впились в его руку. Я надеялась, что скрываю, как сильно я на него опираюсь.
— Очень важно, чтобы Кеджари завершился, — просто ответил Министер, как будто это был ответ на наш вопрос.
Райн сказал:
— Ну, разумеется. Но почему…
— Ниаксия признает, что нет никакой уверенности в том, что Сивринаж будет существовать через три недели.
Лицо Министера поднялось в слабом намеке на кивок в сторону.
Мы повернулись, чтобы последовать за ним.
Ворота Колизея были широко распахнуты, открывая грандиозную картину города. Мои глаза поднялись к верхним участкам стен Колизея и линии горизонта Сивринажа за ними.
— Черт, — вздохнул Райн.
Я не могла заставить себя даже говорить, не то что ругаться.
Я знала, как выглядит Сивринаж. Я запомнила каждую черту этого пейзажа за миллион скорбных мгновений, проведенных у окна моей спальни. И хотя я никогда не забывала, что этот город был королевством жестокости, я никогда не думала, что мой смертельно красивый дом может стать… таким. Город Сивринаж всегда
