Самая младшая из принцесс (СИ) - Завгородняя Анна Александровна

Тоннель сегодня показался мне нескончаемо длинным. Я шагала следом за светящимся шаром, который, чем ближе мы подходили к замку, тем скуднее освещал путь. Скоро от него осталась лишь крошечная точка, которая исчезла, когда впереди появилась дверь.

Я вышла из прохода в пыльную комнату. Наконец-то я вернулась в замок. Интересно, сколько прошло времени с моего ухода? Оставалось надеяться, что меня не хватились, иначе это грозило большими неприятностями и объяснениями, которых я хотела бы избежать.

Закрыв за собой дверь, вышла в пустынный зал левого крыла и невольно удивилась тому, что, оказывается, была здесь этой ночью, когда искала потайной ход, но, просто не узнала в безликой пустой комнате ту, что видела лишь однажды, заплутав в коридорах Каслрока. Сейчас путь до собственной спальни отнял у меня намного меньше времени, и скоро я открывала двери в комнату, где за окном начинал брезжить рассвет.

Сбросив платье и положив его в шкаф, забралась под одеяло, согреваясь после путешествия под землей. Там было холодно и неуютно, и теперь, лежа в тепле и в относительной безопасности, я думала о том, что мне удалось добраться до спальни незамеченной, и эта мысль грела мое сердце, как и признание Финча. Его слова раз за разом всплывали в памяти. Он любит меня...

Теперь я уже не сомневалась в том ответе, что когда-нибудь дам, только настоящему сэру Генри, а не его брату, скрывающемуся под личиной хозяина замка.

Он любит. Да. Опекун мужчина скрытный и не любит выставлять напоказ свои чувства, но порой это не так важно. Слова не всегда что-то значат. Они могут быть пустыми, как в случае с Артуром. А Генри.

Невольно улыбнулась, вспоминая о лорде Финче. Не той подделке, которая сейчас заняла его место. А о настоящем мужчине. Любимом. Единственном для меня.

— Все будет хорошо. Мне просто надо протянуть время до того момента, когда к Генри вернется его сила и прежний облик, — сказать было просто, но как это осуществить?

Я не сомневалась, что лже-Генри будет торопиться. Эдвард ведь тоже не дурак и прекрасно понимает, что раз к нему возвращается его собственная сила, а магия старшего брата постепенно исчезает, значит, и с Генри происходит то же самое. Значит, они могут снова занять каждый свое место!

Вздохнув, закрыла глаза и постаралась уснуть. За окном по-прежнему дул ветер, но уже не с прежней силой. На рассвете затихает даже ненастье, и сон пришел ко мне, едва первые лучи солнца окрасили горизонт золотом.

Я очень надеялась, что бессонная ночь, что дала мне так много, закончилась действительно хорошо. И искренне надеялась, что никто не заметил того, что я отсутствовала до рассвета.

— Элизабет, вы плохо спали этой ночью? Вы выглядите уставшей и бледной! — Эдвард отложил свою газету и взял со стола чашку с кофе. Я вздрогнула от его слов, но постаралась взять себя в руки и с улыбкой ответила:

— Этой ночью была страшная метель, вот мне и не спалось.

Лже-Генри посмотрел на меня холодно, улыбаясь. Я видела, как он старается сделать вид, что симпатизирует мне, но выходило плохо. Он не любил меня, а актером оказался никудышным. Отголоски того чувства, что хранила память сэра Генри, уже исчезли, а сам Эдвард ко мне ничего подобного не испытывал. Теперь ему было тяжело поддерживать вид влюбленного, хотя, признаюсь, он и не особо старался сделать это.

— Надо было позвать горничную, чтобы она принесла вам горячего успокоительного чая, — проговорил мужчина.

— Я не хотела тревожить слуг после полуночи, — я встала из-за стола, отложила салфетку, поднятую с колен, и поправила платье.

— Весьма великодушно с вашей стороны, — сказал Финч, — но глупо. Это их работа. Они получают деньги за то, что делают ее.

Я промолчала. Подделка под Генри как-то странно смотрела на меня. Серые глаза казались чужими и подозрительными. И хотя мужчина улыбался, эта улыбка не затрагивала его взгляда. Он был по-прежнему холоден, а я старательно делала вид, что не замечаю этого.

— Да, — неожиданно проговорил Финч, — я тоже плохо спал этой ночью и слышал метель. Отис тоже признался сегодня, что страдал бессонницей.

— Правда? — я сделала удивленное лицо и вспомнила, как встретила дворецкого внизу, в холле. Видимо, тот шел на кухню, выпить чаю.

— Вам лучше пойти и отдохнуть в свою комнату, — добавил Эдвард.

— Наверное, я так и поступлю, — я поднялась из-за стола, шагнула мимо мнимого опекуна, в дверях столкнувшись с Марией.

Вид у горничной был странный, словно ее что-то беспокоило. Приседая в книксене, она бросила на меня быстрый взгляд и как-то слишком поспешно отвернулась. Я прошла мимо, едва кивнув служанке, и направилась прямиком в свою спальню.

Покои встретили меня теплом и треском дров в камине. Отчего-то неудержимо клонило ко сну, и я решила не противиться этому желанию. Бессонная ночь дала о себе знать. Я устало прилегла на край кровати, чувствуя, что стоит мне только закрыть глаза, как сразу, мгновенно, усну. И только что-то в самой глубине сердца вызывало легкое беспокойство. Что-то, что я упустила за сегодняшним завтраком.

«Тебе просто мерещится, — сказала мысленно, — спи и набирайся сил. Эдвард ничего не заподозрил. Многие не спали этой ночью в ненастье!».

Сонливость накатила теплой волной, и я, расслабившись, положила под щеку ладони и медленно уплыла в темноту.

Глава 26

То, что мне снилось, совсем не было сном. Теперь-то я понимала, что видела то, что, наверное, не должна была видеть. Что это было, побочный эффект моего дара или что иное, не знаю. Сейчас не время было разбираться с этим. Я просто смотрела сон, понимая, что вижу реальность.

Мне снилось, что я все еще нахожусь в обеденном зале, и я видела сэра Генри, а точнее, Эдварда, скрывавшегося в теле своего старшего брата.

Мнимый опекун сидел на своем месте, допивая кофе, и я успела заметить край темно-синего платья, своего собственного платья, и девушку в нем, выходящую из зала. Я сначала даже не узнала в ней саму себя, а после, возле опекуна появилась Мария.

Горничная нервничала. Она спрятала руки за спину, стоя навытяжку перед своим хозяином. Ее бегающий взгляд не мог не насторожить. Призрачная я поднялась со стула и хотела было подойти к Марии, чтобы как-то ее успокоить, когда я услышала, как горничная заговорила.

— Я сделала все, как вы приказали, милорд.

Эдвард поднял взгляд на девушку.

— Ты что-то нашла? — спросил он.

Мария замялась.

— Разве я могу говорить о подобных вещах вам, сэр?

— А разве не я плачу тебе, чтобы ты могла помогать своей семье? — ответил Финч вопросом на вопрос. — Или ты хочешь вернуться назад, в ту деревушку, копаться в навозе, как твоя мать и пятеро братьев и сестер?

Мария закусила губу. Я продолжала стоять на месте незамеченная обоими и просто ждала, что будет дальше.

— Я расспросил о тебе слуг, — продолжил Эдвард, — и думаю, что потерять работу для тебя будет не самым лучшим вариантом. Единственная кормилица в большой семье, где, к тому же, самая младшая сильно болеет.

— Да, милорд! — Мария вжала голову в плечи. Я не сомневалась, что она скажет Эдварду то, что ему нужно и не ошиблась. Поступила бы я так же на ее месте? Наверное, да. Осуждать девушку я не могла.

— Итак! — младший Финч положил руки на стол и переплел пальцы. — Я жду!

— Я нашла в шкафу у Ее Высочества грязное платье с мокрым подолом и мокрые сапоги, — тихо проговорила Мария. Слова давались ей с трудом, и было заметно, как она не хотела их произносить, но все же произнесла.

— Значит, она выходила ночью, — злая гримаса исказила лицо мужчины.

Он резко поднялся и вышел из-за стола, небрежно отмахнувшись рукой от горничной, которая, поклонилась и начала медленно пятиться спиной к двери. Финч швырнул на стол салфетку и широкими шагами покинул обеденный зал, промчавшись мимо перепуганной Марии и едва не толкнув Отиса, который привычным размеренным шагом приближался к двери. Я успела увидеть, как Мария сорвалась с места и тоже побежала куда-то в сторону холла, а затем проснулась от неожиданной боли и резко села, распахнув глаза.