Елена Саринова - Сотая бусина
- Откуда такая уверенность?
- Уверенность? Да он смотрит на тебя, как на... - ненадолго замолчала мама. - Ты, когда была маленькой, часто страдала зубами, еще молочными, а ходить к обычному лекарю или магу категорически отказывалась. И мы тебя... я тебя за это наказывала - не давала есть 'вредные' конфеты. А когда мы проходили мимо той лавки сладостей... Помнишь, по пути к отцовской башне?.. У тебя всегда был такой взгляд, когда ты в витрину ее заглядывала... Твоя бабушка однажды со смехом сказала, что так смотрят только на запретный плод. Уж ей-то в этом можно верить, - грустно усмехнулась она и поправила мою растрепавшуюся челку. - Твой Ветран смотрит на тебя, как на сладости в витрине... Или, как на запретный плод. А когда мужчина именно так смотрит, это многое для женщины значит. И я здесь точно не другие запреты имею в виду... Хотя, мой тебе совет, чем дольше ты его к себе...
- Мама!
- Молчу, - прихлопнула она рот ладонью. - Да и пора мне уже... А, зачем ты охрану на доме усилила?
- Какую охрану? - тоже прищурилась я на собственные стены. - Я ничего не трогала.
- Правда?.. Интересно. Неужели, Мата и ее квадраты?
- Какие квадраты? Мама, ты о чем сейчас?
- Да так... Я в детстве своем ее, за пристрастие к магическим квадратам дразнила: 'Почти магическая Мата и ее всесильные квадраты'. Идея фикс у нее была - вся мировая гармония заключена в одной этой четырехугольной фигуре. А здесь квадрат явно прорисовывается, точнее, куб. Хотя, раньше... А, в общем, я могу и ошибаться в таких отсроченных тонкостях. Мне правда пора, - чмокнула она меня в щеку и уже из подвала обернулась. - До двадцать третьего, Настёна. Теперь уже точно.
- Пока, - так и осталась я таращиться на меркнущую арку... Ну, надо же? Наверное, я и в правду, в глазах мамы, резко повзрослела. А вот решать, плохо это или хорошо, было сейчас совсем некогда.
Зато по дороге к дому я, вдруг, в ярких красках представила, как бы все было у нас с Ветраном, если бы не наше нынешнее, вполне объяснимое, 'неуравновешенное состояние психики'. Вот мы вдвоем провожаем маму. Потом, обнявшись, неспешно идем домой. Там нас ждут кот и домовиха (они мне, почему то, тоже представились обнявшимися). Потом мы все вместе усаживаемся на садовом крыльце и планируем свое будущее. И в этом будущем есть место всем четверым (здесь я замираю, потом трясу головой и продолжаю фантазировать). Есть там место и Груше, которая помогает мне в подготовке к свадьбе. И коту, который убаюкивает наших с Ветраном детей своими притчами. А он сам... Он будет занят любимым делом. Каким-нибудь обязательно. Ну а я... Я буду счастлива и спокойна. И все у нас просто замечательно........
- Анастэйс, нам пора. Солнце садится, - воин духа, с уже прицепленным к ремню мечом и в куртке внимательно смотрит на меня от стола. Кот в это время курсирует у его ног. - Анастэйс?
- Ага... Я сейчас, только переоденусь, - направилась я к лестнице, но Ветран ловит меня за руку и притягивает к себе:
- Ты чего?.. У тебя такое лицо, будто тебя обидели, - смотрит он мне в глаза.
- Все хорошо, - в ответ обхватываю я его руками. - Мы всех победим и...
- Может, останешься дома?
- Что?! - вмиг очухалась я. - И даже не мечтай...
Условленным местом встречи с нашей проводницей, что совсем не странно, был местный погост. Точнее, дальняя его половина с завалившимися от времени, самыми старыми деревенскими могилами. Я в этой его части раньше никогда не была. Тетушкино 'последнее пристанище' разрослось ландышами гораздо ближе к центральному входу, обозначенному высокой аркой из традиционного красного песчаника.
- Весь я не умру.
- Ты о чем? - переступив четкую тень, как порог чужого мира, оглянулась я к сидящему на плече Ветрана умнику.
- Надпись на арке: 'Весь я не умру'. Слова из Горация. А в другом конце сего познавательного места нас ждет прямое доказательство этих слов.
- Русалка?
- А мне кажется, что Гораций здесь имел в виду совсем другое, - отстраняя ветку ясеня над дорожкой, буркнул мужчина.
- Душу, конечно. Вы совершенно правы, коллега. Но, назвать русалку существом бездушным лично у меня язык не повернется. Ведь что есть душа? Душа есть нематериальная субстанция, в которой собрана, выражаясь языком Стаси, вся природа существа, позволяющая ему мыслить, чувствовать, любить...
- Ты еще забыл сказать: жить, - вмешался в яркий монолог воин духа, явно не настроенный на его прослушивание до конца.
- Ну почему же, забыл? - тут же продолжил кот. - И жить тоже. Ведь, насколько я понимаю, речь здесь идет о русалке, принадлежащей к нечисти, а не к нежити? Хотя, и в этом случае можно поспорить.
- Вот и спорь... сам с собой, - вглядываясь в просвет между деревьями, предложила я. - А если хочешь, можешь у предмета спора мнением поинтересоваться. Вон она, кстати, справа от покосившегося креста.
- Где? - уже на тон тише уточнил умник.
Нилда явно скучала. Спиной прислонившись к растущему у сквозной погостной дорожки ясеню и, скрестив на груди руки, девушка лениво наблюдала за нашим приближением. Странно, но стройная ее фигурка в рубахе, подхваченной под грудью пояском, смотрелась в окружении облупленных надгробий и пожухлых венков явно не согласованно. Может, просто луна еще не взошла? Или русалки вписываются лишь в водный пейзаж?.. Хотя, была бы с нами Алена, она, возможно, считала иначе. И, представив пылкую художницу, с кистью за ухом, скачущую вокруг своей русоволосой натурщицы: 'Встань прямо! Не сутулься! Мину по проще, пожалуйста', я невольно хмыкнула.
- Наконец-то, - тут же напряглась несостоявшаяся картина. - Гребень принесла?
- Нет, - в ответ прищурилась я. - Пока не наигралась. Отсюда берегом?
- Берегом, берегом - самым коротким путем. За мной идите, - показала нам Нилда свою, совершенно прямую спину и первой пошла к задней погостной калитке.
Сначала, действительно, шли берегом - по узкой тропке рыбаков, вдоль прибрежных зарослей с уже притихшими на ночь пичугами. А потом резко взяли вправо и, минуя густо обляпанную коровью дорогу, вскоре поскакали по заросшим осечей кочкам. Первым оступился Ветран, с умником на плече, затрудняющим балансировку. Ботинок его смачно чавкнул, обозначая ненадежность выбранного пути, но заранее накладывать нужное в такой ситуации заклятие непромокаемости я поостереглась. Фонари дураков очень чутко реагируют на любое проявление магии. И тут же оступилась сама, едва не одарив местных лягушек тетушкиным непромокаемым сапожком. Дальше двинули осторожней, однако, все же стараясь поспевать за болотным мотыльком порхающей впереди русалкой. А когда, сбоку от уже выкатившейся луны обозначились силуэты нашего конечного пункта, я была готова и без тренировок воспарить. До того осточертело бесконечно прыгать и балансировать.
