Юлия Шолох - Дикий вьюнок
Как они, кстати, узнали? Впрочем, проще простого. Ведь я вернулась туда, откуда родом и любой сыщик первым делом предположил бы подобное развитие событий.
Вещей, как оказалось, у меня никаких и не было. Дорожный костюм, в котором я так и ходила все время, гребешок, отданный в пользование месте с посудой и другими мелочами соседями, пара одеял. От бабушки ничего не осталось. Не могла же я взять на память кусок печки, разукрашенный ею собственноручно или один из пучков травы, все еще висящих под потолком?
Поняв, что собирать нечего я остановилась у стола и Янош который все это время стоял за порогом и заглядывал внутрь, вдруг отвернулся. Тоже понял.
Никто меня здесь не держал. Ничего не держало — бабушки не стало. Друзья детства выросли и превратились в совершено посторонних взрослых людей со своими интересами и проблемами. Даже небо давно дарило свой нежный сказочный свет не мне, а другим, более подходящим возрастом и уровнем доверия детям.
Перед выходом из дома я оставила омниум на столе. Изящное серебристое украшение, такое же чужое здесь, как и я сама.
— У меня нет лошади, — сказала я, когда Янош осторожно прикрывал за нами дверь. Вернее, ставил ее на место, потому что так просто в косяк она не помещалась.
— Хорошо, все равно придется скакать на моей, так нужно для скорости.
Он на секунду замялся, будто хотел сказать что-то утешительное, но я всем своим отсутствующим видом показала, насколько мне не хочется ничего слышать, так что Янош просто отвернулся и стремительно направился к той дороге, что с левой стороны от деревни. Я молча пошла за ним, почему-то думая о том, что это скрип под ногами наверное никогда больше не услышу.
Там где настил переходил в грунтовую дорогу, у жухлой травы обнаружился огромный, густо покрытый пылью жеребец. Совершено черный, высокий, но не это казалось подозрительным. Дело в том, что он стоял на одном месте, понурив голову и совершено не шевелился. Не помахивал хвостом, не стриг ушами, не тянулся за травой. Сваленная сосульками грива висела безжизненно, как старая мочалка.
Я бы не решилась подойти к такому подозрительному животному, больше похожему на чучело, но Янош залетел ему на спину, а потом наклонился и подхватил меня под руки, усаживая перед собой.
Жеребец, похоже, почти не дышал, но кожа на шее на ощупь оказалась теплой.
— Держись, — сказал князь на ухо и через секунду нас дернуло вперед, а потом мы понеслись по дороге очень-очень быстро. Дробный стук копыт летел впереди, а преследовало нас облако плотной дорожной пыли, которая, как известно, настолько мельче и прилипчивей обычной, что способна проникнуть сквозь слои любой самой плотной ткани и пробраться сквозь любую бумажную упаковку.
Некоторое время я ждала. Мне казалось, ни одна лошадь не способна долго двигаться в подобном темпе, но шли минуты, солнце поднялось и зависло прямо над головой, а животное как ни в чем не бывало перебирало копытами и дышало так же неторопливо.
Потом я поняла.
— Это ты делаешь? — спросила Яноша, совсем чуть-чуть повернув голову, чтобы только услышать ответ.
— Да.
И мы снова замолчали. Янош ничего не говорил, но когда я пару раз оборачивалась, его лицо выглядело очень сосредоточенным. Похоже то, как он заставлял жеребца двигаться, требовало полной концентрации внимания.
К обеду я устала. Янош молча гнал вперед, а я уже давно отбила себе все, что только можно было отбить при подобной скачке.
— Мне нужно отдохнуть, — крикнула я через плечо.
Князь молча свернул с дороги в лес. Пока я ходила кругами, пытаясь размять затекшие мышцы, Янош неподвижно стоял возле такого же неподвижного коня и не отрываясь следил за моими перемещениями. У него был такой взгляд, будто я единственный источник света в полной темноте и отвернуться значит его окончательно потерять.
Позже мы остановились еще раз перекусить. У меня еды не было, так что пришлось не выделываться и брать хлеб с печеным мясом, которые Янош достал из своей сумки. На десерт он мне выдал яблоко, которое я пыталась скормить нашему средству передвижения. Впервые в жизни я видела лошадь, которая никак не отреагировала на сунутое под нос лакомство.
Янош молча отвел глаза, а я не стала ничего спрашивать.
После обеда, когда мы остановились в третий раз, я прохаживалась по очередной вытоптанной путниками полянке под конвоем внимательных глаз и наконец не сдержалась.
У меня не было выхода, кроме как послушно следовать за князем, но это так раздражало!
— Чего ты хочешь? Зачем вообще приехал? Куда ты меня везешь?
Его глаза распахнулись, будто перед ними предстало нечто удивительное — например, крепкие городские стены вдруг взяли да и осыпались мелким песком, погребая под собой все, что находилось поблизости.
— Ты знаешь, — тихо сказал Янош.
— Я не знаю!
— Мне нужно твое прощение.
— Я давно тебя простила и ни о чем не жалею!
— Н-не такое, — упрямо качнул головой он.
Ах, нас еще и не любое прощение устраивает? Он еще собирается перебирать?
— Куда мы едем?
Янош быстро облизнулся. Если бы передо мной стоял не сам Асмаиловый князь, я бы сказала, что он нервничает.
— Сейчас я хочу увезти тебя подальше, чтобы королевский совет до тебя не добрался. Самое безопасное место — замок, но ехать придется не напрямик, а зигзагом, потому что иначе мы столкнемся с преследователями нос к носу.
Я не стала слушать ничего, кроме одного слова.
— Замок? Ты везешь меня обратно в замок?
На секунду он смешался.
— Я не знаю других настолько же безопасных мест.
— Но я не хочу возвращаться в твой замок!
— Ула, это единственное безопасное место!
— А если… — я непроизвольно металась перед ним, как будто меня привязали и я физически не могу далеко отойти. — Если я уеду одна, ведь на мне больше нет браслетов, так что меня не найдут. А ты поедешь дальше в свой замок? Тебе же самому так проще и безопаснее.
В этот момент я врезалась в его руку, выставленную вперед, прямо перед моими плечами.
— Нет! Это слишком опасно! Тебя могут убить!
— Может… может и к лучшему? — я отводила от его руки взгляд, пока не задрала голову настолько, что увидела раскинувшееся над головой холодное осеннее небо. Не то чтобы мне не терпелось на тот свет, но ведь все равно рано или поздно все умрем?
Плечо сжали так, что я охнула.
— Нет! Ты не уйдешь! — почти прорычал Янош.
— Еще шаг назад, — прошептала я.
— Какой шаг?
— Осталось четыре, — говорила я небу. — Еще четыре шага назад и я отойду от тебя так далеко, что никогда не вернусь. Еще четыре… подобных поступка и ты меня больше не увидишь, можешь поверить.
