Марина Ли - Сказочница
— Постой! Давай поговорим! Я обещаю, что выслушаю и не трону, только объясни…
Она подняла на Кая глаза, пустые и мертвые, и проговорила не своим глухим голосом:
— Это было моё место. Оно моё по праву, — неестественно и страшно наклонила голову к левому плечу и, глядя на своего собеседника пустыми черными глазами, произнесла:
— Нас было у матери двое. Я и брат. Тебе уже сказали, что Наследники всегда близнецы или об этом достойный мэтр Лин решил умолчать? Знаешь ли ты, сопляк, — Тамма наклонила голову, и черные слезы, косо струясь по лицу, закапали на окровавленную траву.
— У наследников Серого дракона всегда — всегда!! — взвизгнула сумасшедшая, а затем леденящим душу шепотом закончила:
— Рождаются близнецы… Ты убивал людей, мальчик? Впрочем, наверное убивал. А брата? Смог бы ты убить родного брата, зная о том, что истинный Наследник только один?
Висящие бульдожьими брыластыми щеками, словно воск, оплывали, стекая вниз вместе с черными слезами. И сама Тамма медленно, но неотвратимо менялась. Черты лица становились тоньше и благороднее. И, кажется, даже мужественнее.
Кай моргнул, не веря своим глазам, но факт оставался фактом: Тамма превращалась в… в Тамма?
Скулы поднялись, глаза изменили цвет и сузились, вытянувшись к вискам, черные смоляные волосы, собранные в высокий хвост на макушке смотрелись гармонично и правильно, вообще в мужчине, стоявшем перед Наследником все было гармонично, если не считать того, что он плакал черными густыми слезами, что он был в платье, и что всего секунду назад этот человек — человек? — был женщиной, которой доверяли почти все в окружении Кая.
— Я не понимаю… — он неосознанно попятился и качнул головой, не желая верить в то, что видел.
Об отце у Кая было только одно воспоминание, такое мутное и потрескавшееся, словно старая фотография конца девятнадцатого века, пожелтевшая от времени, с обгрызенными мышами краями, с жирной царапиной по диагонали, но обязательно в массивной белой раме.
Это даже сложно было назвать воспоминанием. Так, обрывок детского сна, в котором мужчина в белой рубашке, присев на корточки, завязывал розовые шнурки на желтых ботиночках и напевал:
— Зайчик-душка,
Целых два ушка!
Куст малины обошел
И нору свою нашел…
— Не люблю малину! — капризно сказала девочка и подставила вторую ножку.
— А что любишь, конфетка?
— Пельмени…
Мужчина засмеялся, оглянулся через плечо и позвал:
— Иди сюда, Кай. Я помогу…
Воспоминание обрывалось так же внезапно, как и начиналось. Словно европейское кино середины двадцатого века, когда экран заполняли большие карие глаза, а поверх них белыми буквами было написано «Fin», ну или «The end», если глаза были пронзительно-голубые.
Сейчас те самые карие глаза из воспоминания смотрели на Наследника зло и решительно.
— Скажи мне, мальчик, — голос Таммы не изменился, но все равно зазвучал иначе, видимо, это было связано с тем, что теперь он подходил к картинке. — Сможешь ли ты отдать все своей сестре, если она попросит?
— Что ты такое? — спросил Кай вместо ответа и, тот, кто был похож на воспоминания об отце засмеялся.
— Я то же, что и ты. Нет. Скорее, наоборот. Потому что именно я Наследник.
Мужская грудь под платьем из золотой парчи раздалась в ширь, под давлением легких, а потом Малые Винограды огласил совершенно безумный по своей громкости вопль:
— Я! А ты просто маленький сопливый аферист, который занял место, принадлежащее мне по праву рождения.
И снова спокойно и рассудительно, вгоняя своими перепадами настроения Кая в крайнюю степень ужаса:
— Нас было двое у матери, конечно. Я был младшим, но более сильным и более талантливым. Разве справедливо, что только из-за того, что глаза моего брата увидели свет мира на несколько минут раньше моих, ему должно достаться наследие предков и вся магия миров в придачу?
Срываясь с шепота на крик Тамма говорил и говорил, рассказывая историю своего детства и юности, а Кай слушал, вздрагивая от каждого слова как от удара. О детстве своего отца, об учебе, о Замке, в котором он никогда не был, но который был прекрасен и совершенно волшебен. О Замке Тамма говорил больше всего, захлебываясь от восторга и переходя со срывающегося шепота на повышенные тона. Именно Замок был причиной всего — запретным плодом, камнем преткновения, землей обетованой, в которую стремился каждый, но не каждый был достоен.
Тамма не был.
— «Ты слишком ленив, — говорил прокляты старикашка. — Ты слишком ленив, хоть и талантлив. И ты забываешь, что девяносто девять процентов успеха — это труд, а только один — талант». А мне было плевать на его занудное ворчание, я видел нити, пронизывающие пространство, не используя внутреннее зрение, потоки магии проходили через меня насквозь, оседая во мне мелкими частицами. Я становился сильнее, но никого это уже не интересовала, потому что я по-прежнему был слишком ленив. И все еще был вторым сыном.
Кай слушал о том, как добрый дядюшка, завистливо сглатывая и задыхаясь в собственном яде, следил за тем, как отец познакомился с мамой. И про свадьбу слушал. И про то, как на свет появились они с Миркой. И о том, как родители погибли.
— Ее я убил первой, — невнятно бормотал Тамма. — Не хотел убивать, хотел оставить… себе. Может, она и не догадалась бы, мы были так похожи, так похожи… хотя нет, догадалась бы, она всегда… Случайно вышло… А его вторым, да. Это было даже просто. Почти неинтересно…
Больше всего на свете Каю хотелось, чтобы все происходящее оказалось сном. Закрыть глаза, чтобы проснуться в Белом городе, не слышать этого пугающего голоса, не видеть безумия в шоколадных глазах, а главное, не думать о том, что единственное, кроме Мирки, в мире существо, которое оказалось родным и, по идее, должно бы быть близким, оказалось чудовищным монстром.
— Спроси у меня, в чем моя проблема? — Тамма вдруг наклонился вперед, и Наследник, с трудом удержался от того, чтобы отшатнуться брезгливо, потому что один глаз мужчины был обычным, черным, а во втором медленно закипала отвратительная белесая лава.
— У тебя не вес дома? — Кай не пытался гадать, он знал, что так и есть, но слова сорвались прежде, чем парень осознал, что не стоит шутить с безумцем.
— Возможно, — неожиданно покладисто согласился сумасшедший. — Но это не главное. Главное, что я — закрывающий двери. Знакомая беда?
Кай промолчал, благоразумно решив, что Тамма и не ждет от него ответа.
— Понимаешь теперь, как сильно мне нужна твоя замечательная сестренка? Очень-очень сильно, — улыбнулся сухими потрескавшимися губами. — А теперь, когда в моих руках ты, у меня, наконец, появился шанс ее заполучить.
