Яна Тихая - Возрождение императрицы

Ночь… Безжалостное, жестокое и неколебимое время. Ночь… не терпит ошибок, не прощает обид. Ночью словно выползая из граней сознания, рождаются самые безнадежные и грустные намерения. Ты понимаешь, что сегодня ты уже не уснешь…

Мысли злобным, голодным зверем сгрызают изнутри. И ты не можешь найти себе покоя… Отчаянные движения, бессмысленные действия, нервный огонь внутри не согревает. Душа словно покрылась инеем, не в силах остановить неминуемое…

Руки сами тянуться к ручки двери, а ноги уверенно идут вперед… Зачем? В голове они мысли, и одна противнее другой. Ты идешь, быстро уверенно, даже не задумываясь… Куда?

На мгновение замираешь у закрытой двери. Спит? А может, его тут и нет? В нутрии все разрывается…

«Пройдя босиком по раскаленным углям, по острию ножа… Уйдя за Грань, сумев вернуться. Пережив боль и страх… Только так ты обретаешь Себя…»- думала я, понимая, что другого пути нет.

Бах…Бах… Биение крови в висках. Тяжелая дверь без шума распахивается. Бах… Бах… Сердце нервно мечется, то замирает. Бах… Бах… Звук рвущийся души.

В старой спальне Маркуса, властвует кромешная Тьма. Защищая, лаская своего повелителя. А мне свет и не нужен. На рефлексах, на мышечной памяти, я бесшумно вторгаюсь во владения Властителя ночи.

«Слишком хорошо я успела выучить эту комнату»- печально заключает разум.

Медленные шаги, уверенные движения, и через несколько секунд я замираю в метре от огромной кровати.

В темноте балдахина прямо поверх постельного белья, лежит Маркус. С первого взгляда можно было подумать, что демон расслаблен и крепко спит. Полуобнаженный, в одних свободных штанах. Повелитель Таноса был прекрасен в своей первородной красоте. Я сглотнула образовавшийся нервный комок в горле.

Руки императора заведены за голову, словно даже во сне Маркус не перестает обдумывать очередные ходы. Глаза плотно закрыты. А широкая грудь медленно поднимается в такт умиротворенного дыхания.

«Беги! Эти игры не для тебя», — кричало сознание.

А я явно не привыкла подчиняться голосу разума, делая вопреки. Как дышать я уже забыла на входе. Так, что беззвучно опустилась на постель рядом с демоном. Вглядываясь в родное безмятежное лицо Маркуса. Рука сама потянулась к золотому цветку на груди. Пальцы медленно начали прорисовывать знакомый до боли узор.

«Идеально совпадающий», — невольная мысль коснулась рассудка.

Демон задышал чаще и лишь на мгновение приоткрыл глаза. Взгляд, который способен убить был дарован мне.

— Милолика прошу, уходи! — угрожающе прорычал император.

В его голосе не было ни нежности, ни ласки, лишь злость и холод.

А я молчала. Я знала, что Маркус не даст себя обмануть неумелым соблазнением. Но я все равно пришла. Зачем?

Моя рука, которая была так импульсивно отброшена в сторону, вновь заняла свое место.

«Сегодня я отступать, не намеренна», — твердо решил разум.

Я поддалась немного вперед, прижимаясь к телу демона. Многочисленные шрамы, рубцы, покрывали могучее тело. Не все ранения способна бесследно излечить магия. Можно лишь создать иллюзию. Так и мои волосы уже никогда не приобретут родной оттенок. У Маркуса никогда вновь не появятся, пожертвованные на мое спасение, крылья. Казалось, так неуместно на боевом, мускулистом теле расположился нежный цветок.

Пальцы невольно перебирали каждый изгиб, каждую неровность. Маркус не шевелился, словно и в правду уснул. Лишь неровное, рваное дыхание выдавало истинное состояние.

Неожиданно, с неимоверной скоростью демон перевернулся, захватывая меня в свои объятия. Мгновение, и я лежу на спине, придавленная тяжелым телом.

— Зачем пришла? — дыхание обожгло лицо.

Маркус рычал. В его голосе была сталь, безжалостная угроза. Демон явно был разъярен. В бездонных глазах, словно в ночном небе, ярко загорались и затухали звезды.

— Решила пожертвовать вновь собой! — прижимая меня сильней, буквально до хруста костей, жестоко заключил император. — Но ради чего? Ради кого?

Рядом с головой ударила огромная рука, сжатая в кулак. Кровать тонко заскрипела, но выдержала. Я же даже не вздрогнула, не переставая всматриваться в глубокий черный омут. Понимая, что вновь тону. И теперь не известно смогу ли вновь выбраться…

— Ты хоть понимаешь, что творишь? — не унимался разъяренный Повелитель Тьмы.

Судя по всему, вопросы, так же как аргументы закончились. Демон еще раз взглянул на мое спокойное лицо, и впился в мои губы поцелуем. В нем не было ни нежности, ни ласки, ни заботы. Маркус требовал. Вторгался. Наказывал. Повелевал. Удовольствие на грани с болью…

— А знаешь, я, пожалуй, воспользуюсь столь лакомым предложением, — прорычал мне на ухо демон, давая полную свободу своим рукам. — Тем более ты мне задолжала…

И вновь поцелуй… Болезненный. Жаркий. Резкий. Когда нет сил, вырваться, даже думать о попытке смехотворно.

— Милолика ты моя!

Это был не вопрос. Констатация факта. Жесткое заявление в своих правах. Огненные руки сжимали мое тело. Казалось, что Маркус словно пытался коснуться каждой моей частички. Запомнить каждый изгиб. А я выгибалась вперед, тая и трепеща. Меня била крупная дрожь. Тело стало не подвластно разуму.

— Милолика ты моя!

Где-то на гранях сознания, я слышала, как легкая ткань моей рубашки треснула. Как Маркус всем телом прижался к моей обнаженной плоти, осыпая страстями и огнем чувственных наслаждений.

Резко все прекратилось. Демон словно пришел в себя, освобождаясь от страстного наваждения. Медленно Маркус поднялся на локтях. Его взгляд, ошеломленный и растерянный, был направлен чуть выше груди. Там между ключицами расположился прекрасный изумруд в виде звезды, с чернеющий сердцевинной. Моя рука ненамеренно провела вдоль витиеватой цепочки к бесценному подарку.

— Милолика ты моя? — в третий раз спросил повелитель Таноса.

Но теперь это было не утверждение, робкий вопрос. В глазах Черного Властелина застыла надежда и отчаянье, вера и сомнение.

— Ответь!

В безумной просьбе демона застыла нежность, забота и мольба…

— Твоя! — на выдохе произнесла я.

Мои руки сами потянулись к шее, притягивая к себе, ближе, того, кто был так нужен. Так необходим… Маркус сдался. Всем телом поддался, вперед заключая в объятия. Трепетные, волнительные, мягкие, бархатистые. Губы словно касались в первый раз с восторгом и восхищением. Поцелуи… Едва касаясь кожи… Скользили по лицу, вдоль шеи, по плечам… Они доводили до дрожи… Все ниже. Вдох — поцелуй. Выдох — поцелуй. Я растворилась… Потонула…

Ласки стали более настойчивыми. Движения уверенными. Все мысли просто исчезли, растворяясь в дымке наслаждения. Нас ничто не останавливало. Меня ничего остановить не могло…