Мариона. Планета счастливых женщин (СИ) - Грез Регина

Лоух опустил голову и тяжко вздохнул. Похоже, ему нелегко давались воспоминания. Марлак хрипло откашлялся, чтобы скрыть волнение, с годами начала появляться какая-то нелепая сентиментальность.

— Ты отдал мне долг сполна, когда прикрыл спину во время нападения пленников с Нийласа.

Лоут довольно рассмеялся, прочерчивая носком ботинка черту в пыли. Это был страшный бой на смерть, когда в горах два уставших курсанта набрели на костер пилотов с Нийласа, захваченных месяц назад на орбите Марионы. Любопытное зрелище для военных наблюдателей, возможно, они даже делали ставки.

— «Тигры» дрались как бешеные, им же нечего было терять. Но что ты сделал с их телами… Я так и не смог побороть отвращение.

Доух сплюнул в сторону и тотчас взмахнул метлой, поднимая облачко серой пыли.

— Если ты сорок дней мерз и голодал, готовясь отправиться в объятия Небытия, почему бы напоследок не отведать сердце своего врага. Если уж все это ради богини… я думаю, богам всегда нравилось, когда в их честь проливается кровь. Мариона осталась довольна жертвой… не оттого ли я все еще жив?!

— Нийласцы случайно оказались вблизи Короны и тоже пытались выжить, храбро сражаясь. Мы могли принять их как дорогих гостей, а вместо этого бросили на Маракх развлекать развращенную ведьму.

Доух только пожал плечами, хмуро оглядываясь в сторону слабо колышущихся занавесей храма.

— Она и к тебе всегда благоволила… Но я хочу спросить о другом. Где твоя женщина, Шалок?

Лоут зажмурился и шумно втянул воздух трепещущими ноздрями.

— Соня и Горд недавно покинули Мариону на твоем корабле. Надо признать, ты оказал им большую услугу.

Марлак отбросил в сторону метлу и, шагнув ближе, толкнул Лоута кулаком в центр груди. Глубоко посаженные глаза мужчины светились неподдельным торжеством.

— Значит, мои усилия не прошли прахом! Я смог сделать для нее хоть что-то хорошее. И «Кондор» увидел космос. Я так об этом мечтал…

Лоут снисходительно улыбнулся, возвращая легкий удар в плечо бывшего сослуживца.

— Говоришь, ты мечтал о небе… а остаток дней проведешь в одиночестве глухого ущелья, служа богам, которые скоро покинут эту прекрасную, но жестокую землю.

Доух устало потер лоб грязной ладонью, а потом прошел мимо Шалока и опустился на каменную скамью, заботливо укрытую куском изрядно вытертой козлиной шкуры.

— Я всем доволен и не ропщу на судьбу. Она и так дала мне больше, чем я заслужил. Благодарю, ты принес мне добрые вести. Я хотел бы назвать тебя своим другом, но вряд ли тебе это нужно. Говоришь, что пришел к Ней? Значит, она так захотела… Иди, раз пришел.

Лоут миновал три широкие ступени у основания храма и откинул тяжелый полог, заменявший двери храма. Помещение, в котором теперь оказался мужчина, лишь немного превышало размеры гостиной в его бывшем доме. Прямо у противоположной стены на низком ложе сидела темноволосая женщина, рядом в металлической чаше на ажурной треноге горел огонь, и ярко-оранжевое пламя его оставляло волнистые тени на бледном лице хозяйки.

Не дождавшись приглашения, Лоут разулся у порога и сам сел на деревянную скамью, сцепив пальцы рук между чуть расставленных колен. Молчание затянулось. Не удостоив посетителя даже взглядом, женщина продолжала перебирать четки из крупного белого жемчуга. Казалось, она вовсе не заметила, что кто-то осмелился нарушить ее уединение. И тогда мужчина начал говорить:

— Я пришел к тебе сам, и теперь ты вольна казнить меня или позволить остаться с тобой. Нет другого пути, Мариона. Моя игра закончится здесь и сейчас. Я смиренно приму любое твое решение.

Женщина пропустила прядь пушистых волос через длинные тонкие пальцы, казавшиеся выточенными из куска чистейшего мрамора.

— Ты прав. Мы оба устали от своих игрушек. Не оттого ли так легко отпустили их?

— Легко? — горько усмехнулся Лоут. — Вряд ли ты говоришь правду, ведь никто кроме меня не знает твоего сердца.

— Мое сердце утонуло в крови наших детей, оно больше не бьется. Но желая показать тебе твое зло, я и сама не заметила, как превратилась в чудовище. Почему ты не остановил меня? — голос богини дрожал, словно натянутая струна арфы.

— Ты желала построить уникальный мир, где женщины будут счастливы, а мужчины станут служить им подобно голодным преданным псам. Ты окружила свою землю тремя кольцами защиты, чтобы избавиться от моего влияния, но не смогла сотворить новую породу людей. Мы пили из одного родника, любимая, так, кто же виноват, что он оказался отравлен.

Женщина надела ожерелье на свою стройную сильную шею и, покинув ложе, медленно подошла к мужчине, чтобы провести кончиками пальцев по его отросшей седеющей шевелюре.

— Скоро твои волосы совсем побелеют.

Лоут прижался щекой к прохладной белой ладони и закрыл глаза, улыбаясь.

— Ты приложила к этому руку, я много вынес ради тебя в человеческом теле.

— Тогда я попробую хоть что-то исправить…

Женщина опустилась на колени перед своим гостем и принялась мыть его запыленные уставшие ноги из серебряного таза, который немедленно появился рядом со скамьей. А потом женщина вытерла мокрые ступни мужчины своими распущенными волосами и умастила их душистым маслом, чтобы они как следует расслабились и отдохнули от долгих странствий.

Дальше женщина сняла с головы рубиновую диадему и каким-то странным образом быстро разломала ее на много мелких кусочков, которые крупными каплями крови усеяли пол у голых мужских ног. Затем женщина рванула с шеи жемчужное ожерелье и крупные шарики с веселым звоном запрыгали по щербатому граниту.

И в это самое время в черном пространстве космоса плавились камни Огненного кольца Короны, перемешивались с ледяными глыбами пояса астероидов и тонули в газо-пылевом тумане внутреннего слоя марионской атмосферы, готовые яростным метеоритным дождем обрушиться на маленькую беззащитную планету.

Но Создатель уже обрел власть над миром своей великой женщины и простер ладони над цветущей землей — спасая и оберегая ее народ. Множество ран и ожогов получили незримые руки Создателя в тот страшный день, но ни один карающий небесный странник не потревожил покой планеты, не упал на приморские города, не разрушил горные хребты, не взметнул к красному Антарес песочные дюны.

А когда над безмятежно спящей Марионой наконец-то показались огоньки далеких звезд, Создатель омыл израненные ладони в океане и обнял свою притихшую богиню. Темноволосая женщина склонилась ему на грудь и еле слышно прошептала:

— Ты так и не сказал мне, какие слова выбрал твой сын в «ледяном мешке»…

— Жить стоит ради того, за что можно и умереть. Разве ты не знала?

— Он всегда был смелым и сильным, правда?

Вместо ответа мужчина только поцеловал высокий лоб своей женщины и крепче прижал ее к себе.

Когда поутру Доух Марлак робко откинул полог, чтобы впустить в храм больше света и воздуха, все внутреннее помещение было засыпано смятыми розовыми лепестками. Бывший солдат набрал полную горсть и прижал к носу, жадно вдыхая тонкий, нежный аромат благородных цветов. Доух уже знал, что до конца жизни будет помнить его, сметая пыль и сухие листья с растрескавшихся ступеней.

Глава 55. На Хилоне

(из воспоминаний Сони Шалок)

Надо признать, мы чудом уцелели в день побега. Это уже потом Гордас рассказал, что нас могло ожидать, если бы в область Короны с планеты не выпустили пару снарядов.

Гордас подробно мне объяснил, как, не обнаружив лазейки в плотном поясе раскаленных астероидов, «Кондор», скорее всего, врезался бы в закрытые Врата и взорвался. А ведь сидя в кабине звездолета, я так и не успела осознать размер надвигающейся катастрофы. Мой пилот держался уверенно и невозмутимо, казалось, Гордас держит ситуацию под контролем. Мне было спокойно рядом с ним, я полностью ему доверяла.

Теперь понимаю — Шалок не хотел тревожить меня зря, он-то знал, что смерть будет мгновенной и уже ничего не изменить. Обратной дороги мы изначально не планировали. Но вот кто оказал нам помощь…