Алисия Дэй - Пробуждение Атлантиды

— Мне это тоже не нравится, — заметил Конлан ровным голосом. — Вэн — мой брат, и по какой-то странной причине моя будущая королева, кажется, по-сестрински любит его.

Дэнал рассмеялся.

— Она настолько мила, что нравится всем. Мой повелитель. Она даже любит Кристофа.

Кристоф насмешливо рыкнул на молодого воина и потянулся, чтобы треснуть того по затылку, но юный воин пригнулся и ухмыльнулся.

Губы принца скривились в подобии улыбки, но его лицо осталось мрачным.

— Какие бы ни были причины, Райли бы предпочла, чтобы Вэн оставался в Атлантиде, чтобы он был поблизости, пока она… проходит через эти трудности. Однако, она борец в сердце и осознает, что мы обязаны продолжить нашу миссию по защите человечества. Мы, являющиеся воинами Посейдона, не можем поступить по-другому.

По комнате пронеслось ледяное дуновение, и большинство воинов, стоящих вокруг стола невольно отступили на шаг. После почти трех столетий в качестве Верховного жреца фирменное появление Аларика выявлялось безошибочно. Он нес с собой силу Посейдона, невидимую для дыхания даже в бесформенном воздушном состоянии. Бреннан, устроившийся на стуле за столом возле Конлана, слегка поклонился и отошел к собственному месту.

Аларик материализовался в течение нескольких сердцебиений, в одно мгновение холодный воздух, словно угрожающий шепот смертности, прошел по позвоночнику Вэна, в следующее мгновение Аларик стоял перед ними, сжав руки в кулаки на рукоятках кинжалов, инкрустированных изумрудами. Он был одет во всё черное, как всегда, словно какой-то атлантийский ангел смерти.

Верховный жрец осмотрел комнату, как будто в течение нескольких секунд взвесил и измерил калибр мужчин. Его взгляд дольше всех остановился на Вэне.

— Твоя ведьма — певчая драгоценных камней, — заявил он прежде, чем грациозно опустился на стул.

«Разумеется, он — символ магии Посейдона во плоти, или так было по традиции», — подумал Вэн с мрачным весельем. — «Если бы он хотел вырвать сердце, бьющееся в моей груди, он, вероятно, и это сделал бы грациозно».

На малейшую долю секунды он увидел видение смерти Лорда верховного вампира Варравы от изящной руки Анубизы, но вытолкнул это воспоминание из своей памяти.

Внезапно, слова Аларика скользнули в сознание Вэна.

— Что? Я думал, что певчие драгоценных камней были мифом. И чем бы она ни была, она не моя ведьма.

— Миф? Как и анэши? — сухо поинтересовался жрец.

— Ух ты, храмовая крыса, ты только что пошутил? — мужчина поднял брови. Он не слышал ни намека на фирменный, сухой, как мертвое море, юмор с тех пор, как Аларик впервые встретился с сестрой Райли, Квинн.

— Я не нахожу ничего смешного в том факте, что древние мифы словно сходят со страниц свитков, — возразил Аларик, его глаза горели изумрудно-зеленым, предупреждая про его раздражение. — Сначала появились Райли и Квинн. Они обе — анэши, эмоциональные эмпаты, вышедшие из легенд, потерянных в водах времени. Теперь Вэн описывает ведьму-человека, которая резонирует лирической силой певчей драгоценных камней. Кто знает, что будет в следующий раз?

— Я голосую за Зубную фею, — потянул Вэн. — Может, поездка на единороге.

— А что такое Зубная Фея? — спросил Дэнал, сведя брови вместе, так напоминая мальчишку и так часто выводя Вэна из себя своими бесконечными вопросами.

Мститель фыркнул, но прежде, чем он смог пояснить, — ладно посмеяться, — наконец заговорил Бреннан.

— Если эта женщина…

— Эрин, — сказал Вэн, безотчетно испытывая раздражение. — Ее имя — Эрин Коннорс. Не «эта женщина», не «ведьма», а Эрин. Она прекрасная, достаточно храбрая, чтобы добровольно пойти на союз с нами против Калигулы, поэтому, по крайней мере, она заслуживает, чтобы ее называли по имени, — он постукивал носком сапога по полу. — Всё равно, мы не знаем наверняка, является ли она певчей драгоценных камней. Черт, да наверно, я услышал ее iPod.[1]

Бреннан продолжал, словно его не прерывали.

— Если Эрин Коннорс в действительности певчая драгоценных камней, и ее песня затрагивает гармонию в Вэне, вероятно, я должен заключить союз с волшебным контингентом Сиэтла. Я немного изучал древние мифы и пророчества. Они говорят о резонансе звуков драгоценного камня в эмоциях певчего, — он осмотрел комнату и потом сфокусировался на Вэне. — И явно в эмоциях того, кто способен на смешение душ с певчей драгоценных камней.

— Нет! — Вэн оттолкнулся от стены. — Нет, — продолжил он, заставляя себя обрести спокойствие. — Конлан поручил мне эту задачу, и я намереваюсь завершить ее. Да, правда, что у тебя нет видимых эмоций, Бреннан. С того чертового проклятия, я имею в виду. Но вспомни, что Квинн обнаружила что-то глубоко внутри тебя. Если Эрин в действительности певчая драгоценных камней, и это дерьмо про резонанс — настоящее, значит, имеет смысл то, что она может пройти сквозь твой барьер.

Он повернулся лицом к Конлану и Аларику.

— Я сделаю это, брат. Если кто-то и будет формировать союз с Эрин и ее группой, и, черт побери, пусть это буду я.

— Очевидно, что королевский мститель принял решение, — подвел итог Конлан, в его словах содержался намек на сарказм. — В любом случае, мне нужно, чтобы Бреннан занялся сообщением про эмоционального инкуба, который убивает людей в Нью-Йорке.

— Вот и еще мифы, сошедшие со страниц, — заметил Аларик.

— Может, это неправда, — продолжал Конлан. — Но если это так, то Бреннан — единственный, кто может сразиться с подобным созданием.

— Ладно, что бы это ни было. Мы можем вернуться к Эрин и к тому, что, во имя девяти кругов ада, такое певчая драгоценных камней? Что мне с ней делать? — спросил Вэн, повернувшись спиной к Конлану и Аларику и уставившись на сложенные руки. Вероятно, Джастис прекрасно придумал побродить. Ему нужно или сжечь немного напряжения или кого-то ударить. И не лучшее время выбрал его спарринг партнер Бастиен, чтобы застрять с вэрпантерой.

Аларик кивнул.

— Певчая драгоценных камней душой резонирует с природой камней земли. Некоторые записи указывают, что прежде это был талант эльфийского народа среди фэйри.

— Великолепно. Теперь Эрин становится родственницей Зубной фее, — прорычал Вэн, подняв голову.

— Давайте поговорим про Калигулу, — сказал Аларик. — Вероятно, он ищет способ объединить силу Варравы со своей. Мы знали, что в иерархии вампиров произошло политическое движение, однако всё могло быть неточным.

— А разве там осталась иерархия? — ответил Кристоф. — Теперь, когда их богини больше нет, разве они не все стали изменниками? Может, мы никому не оказали услуги, убив ее. А разве она могла их держать в узде?