Ненужная жена. Хозяйка постоялого двора - Алиса Князева
Напеваю колыбельную – слова всплывают в памяти сами собой, хотя я не помню, где их слышала.
Время тянется медленно. В зале постепенно становится тише, музыка сперва сменяется спокойными мелодиями, а потом и вовсе замолкает. Видимо, гости расходятся по комнатам.
Глаза слипаются, но я боюсь заснуть. Что если этот лорд найдёт нас? Что если...
Сон накатывает незаметно. В нём я стою посреди какого-то роскошного зала. На мне богатое платье, волосы уложены в сложную причёску. Мари и Таша стоят передо мной, но они какие-то другие – неестественно прямые, с пустыми глазами.
Мы оказываемся посреди большого зала, похожего на актовый в какой-нибудь старой школе. Я на сцене, украшенной наполовину лопнувшими шариками, на полу валяются завитушки мишуры, будто некоторое время назад тут была вечеринка, но никто не удосужился прибрать за собой.
— Принесите мне облепиховое варенье! — говорю я, и они синхронно кланяются. Невесть откуда появляется розетка с золотисто-оранжевым угощением, которое Мира ставит на сцену, рядом с моими ногами.
— Теперь станцуйте, громко мяукая, — они начинают кружиться в нелепом танце, выдавая истошные звуки.
— Встаньте на голову! — послушно выполняют и это…
— А теперь… — я выдерживаю паузу и усмехаюсь. — Приведите ко мне Деролона и Гену! Пусть разбираются, чьи мы по итогу!
Просыпаюсь резко, с колотящимся сердцем. Что это было? Почему мне снится такой бред? Гена и этот маньяк? Я даже во сне должна была понимать, что Генка не жилец…
И почему от этого сна так тревожно на душе?
В колыбели мирно сопит малыш. Его дыхание – единственный звук в тишине подвала. Ложусь на узкую кровать, но сон не идёт. Верчусь с боку на бок, прислушиваясь к каждому шороху. Где-то там, наверху, находится человек, которого я боюсь больше смерти. И я даже не помню, почему...
Скрип двери заставляет меня подскочить. Во рту пересыхает от страха. Неужели он нашёл нас? В темноте различаю массивный силуэт, и на миг паника парализует всё тело.
— Тише, девочка. Это всего лишь я, — шепчет Рильда, проскальзывая в комнату. В неверном свете единственной свечи её лицо кажется осунувшимся и встревоженным.
Облегчение накатывает такой мощной волной, что начинают дрожать колени. Оседаю на кровать, пытаясь унять бешеный стук сердца.
— Как ты? — хозяйка присаживается рядом, и кровать заметно прогибается под её весом.
— Я… — голос срывается и приходится начать заново. — Я в ужасе. Он... не оставит вас в покое. Использует своё положение, власть... Вам придётся выдать меня, я понимаю. Я не могу подвергать вас такой опасности...
— Глупости, — фыркает Рильда, но её глаза остаются серьёзными. — Думаешь, я первый раз сталкиваюсь с подобными господами? Которые прикрывают тёмные делишки положением при дворе?
Она берёт мои ледяные руки в свои, тёплые и шершавые.
— Но ты права в одном – здесь оставаться нельзя. Он опасен. И гораздо опаснее, чем кажется на первый взгляд. Не бойся, у меня есть решение, — Рильда понижает голос до едва слышного шёпота. — Но действовать нужно немедленно.
— Прямо сейчас? — у меня перехватывает дыхание. — Но… куда?
— Объясню по дороге. Поторопись, пока твой лорд спит, убаюканный вином со специальной добавкой. К утру он проснётся с такой головной болью, что какое-то время будет не до поисков.
Хозяйка встаёт, деловито оглядывая комнату.
— Собирайся. Возьми только самое необходимое для ребёнка. И теплее укутайся – на улице метель.
Глава 8
Руки трясутся, пока я заворачиваю спящего малыша в одеяло. В голове вихрем проносятся мысли: куда мы поедем? Что будет дальше? Как долго можно убегать от человека, который может выследить тебя по магической метке?
Но лучше об этом думать потом. Сейчас главное – уйти, пока есть такая возможность.
Рильда вышла, сославшись на ещё какое-то дело перед отправлением. Собирать мне особо нечего, так что я быстро оказываюсь наедине со своими мыслями и в них врываются сомнения.
А что, если это ловушка? Вдруг хозяйка уже договорилась с Кристардом? Может, прямо сейчас она идёт в его комнату, чтобы разбудить?
Нет, это глупо. Она может затащить его сюда в любое время. Моё сопротивление вряд ли будет успешным.
Замираю посреди комнаты, прижимая к себе свёрток с сыном. В голове проносится тысяча мыслей, одна страшнее другой. Кристард мог запугать её, подкупить, использовать магию – да что угодно! Эта женщина совершенно чужая, почему она должна рисковать всем ради нас?
Но даже если это западня – какой у меня выбор? Оставаться здесь? Ждать, пока он найдёт способ использовать эту проклятую метку? Машинально тру запястье, где под рукавом пульсирует светящийся узор.
Малыш во сне причмокивает губами, и это простое движение придаёт мне решимости.
Ладно. Я должна рискнуть. Ради него. Даже если шанс на спасение призрачный – это лучше, чем сидеть здесь и ждать неизбежного.
Осторожно проверяю, хорошо ли укутан малыш. Его тёплое дыхание щекочет мне шею, и на глаза наворачиваются слёзы. Каким же чудом он умудряется так спокойно спать посреди всего этого кошмара?
— Я защищу тебя, — шепчу едва слышно, целуя пушистую макушку. — Что бы ни случилось, чего бы это ни стоило...
Последний раз оглядываю комнату – не забыла ли чего важного? Хотя что тут может быть важного... Всё моё сокровище сейчас у меня на руках.
Медлю у двери, прислушиваясь к звукам снаружи. Тихо.
Слишком? Или наоборот, это хороший знак? Сердце колотится так громко, что, кажется, его стук должен разбудить весь постоялый двор.
— Будь что будет, — шепчу сама себе и берусь за ручку двери. Если это ловушка – я хотя бы буду знать, что попыталась. Что не сдалась без борьбы.
Дверь открывается с едва слышным скрипом, от которого у меня всё внутри сжимается. Делаю шаг в темноту коридора, готовая в любой момент услышать его голос…
Но в зловещей тишине меня ждёт только Рильда. И, кажется, она действительно хочет помочь. По крайней мере, я очень на то надеюсь.
— Готова? Пойдём. И помни – ни звука. Если малыш заплачет...
Она не договаривает, но я понимаю – от нашей тишины зависят жизни. И не только наши.
Выходим во внутренний двор. Снег валит крупными хлопьями, заметая следы почти мгновенно. В другое время я бы залюбовалась этой сказочной картиной – мягким белым покрывалом на крышах построек, причудливыми сугробами вдоль стен, серебристым мерцанием снежинок в свете
