Невеста Мороза - Айлин Лин
– Доченька, да здорова ли ты? – Марьяна подошла, приложила руку ко лбу. Извечный материнский жест.
– Д-д-да, – челюсти потихоньку отпускало, – волнуюсь, каково оно на обучении будет.
Так, а не лишнего ли я ляпнула? Не спросила у Ратко, что точно должна забыть: только о ночном колдовстве или обо всём, что колдовства касается? Вот растяпа.
Матушка приуныла:
– Не бойся ничего, тяжело там, да потом волшбой овладеешь. Никто тебе не указ будет. А сгодишься в преемники, так и вовсе…
Во двор вышел отчим, и Марьяна умолкла. На Стужайло были одни штаны, он подошёл к колодцу, набрал воды и вылил её на себя, отфыркиваясь. После обернулся к нам. Я еле удержалась, чтобы не вскрикнуть. Мужчина постарел за ночь лет на десять. Волосы стали почти все седые, лицо прорезали глубокие морщины, глаза запали.
– Чего застыли? Быстрей на стол собирайте, волхвы не задержатся.
Марьяна опустила глаза и вернулась к печке. Я схватила корзинку с овощами.
Накрыв на стол, мы сели завтракать. Стужайло разрезал румяный каравай, раздал всем ложки.
В горницу вошла Настя, выходившая умыться. Какая-то странность привлекла мой взгляд, присмотрелась. Глаза! У девушки они стали карие! И черты лица неуловимо изменились. Стараясь не подать вида, трясущейся рукой зачерпнула каши, только вот кусок в горло не лез. Кое-как дождалась, когда все поели. Собрала посуду и выбежала во двор. Бросила плошки на лавку и подошла к большому корыту с водой. Вгляделась в своё отражение. Несколько минут внимательно рассматривала, а потом ударила кулаком по воде от бессильной злобы.
Моё лицо! Черты остались прежние, но странно изменились. Стали будто карикатурными, словно я видела пародию на саму себя. Глаза потеряли свой тёмно-шоколадный оттенок, стали бесцветно-серыми, почти безжизненными. Кожа подурнела и потемнела. Волосы висели скомканной паклей.
Из глаз текли злые слёзы, хотелось взять вилы и нанизать на них Стужайло, как жирного хряка на шампур. Вот тебе и попала в сказку, чем дальше, тем страшней.
Я умылась, перемыла посуду и вернулась в дом. Стужайло что-то говорил моей сестре, но, завидев меня, замолчал. А потом и вовсе увёл её во двор. Оно и к лучшему. Я еле сдерживалась, чтобы не схватиться за топор.
Марьяна подала мне широкий плат, сложила туда своё новое бельё, пару сарафанов и длинных нижних рубах, тройку больших платков. Вот и весь мой гардероб. Женщина сунула ещё краюху хлеба.
На улице стало шумно. Я выглянула в окно и заметила троих старцев, которых окружила вся деревня; они направлялись к нашему дому.
Матушка стремительно подошла ко мне, обняла что есть мочи, зашептала на ухо:
– Старайся, доченька, Марфушка, учись. Силы набирайся. А я ждать тебя буду, сколько надо ждать.
Она отступила на шаг, погладила по волосам, взяла за руку и повела во двор.
Волхвы не зашли на подворье, ждали на улице, беседуя с народом. Люди не толпились, стояли поодаль. У кого была нужда в чём, спрашивали дозволения подойти. Самих старцев точно окружал ореол невидимой, но почти физически ощущаемой мощи. Как мы чувствуем порывы сильного ветра.
Были они немолоды, но развиты физически, так что и молодому на зависть. Мощные плечи, сильные руки. Спины прямые, не как у стариков. В глазах неугасимым огнём пылала мудрость прожитых лет. На голове кожаные очелья, что не дают рассыпаться по плечам седым длинным волосам, бороды спускались почти до земли. Из одежды: длинная рубаха с вышитым узорным поясом, да штаны, на ногах лапти. В руках посохи, странные, будто сделаны из переплетения множества ветвей. На конце, удерживаемые точно ладонями мелкими веточками, сияли камни.
Стужайло, растолкав народ, подвёл Настю к волхвам, следом прошла и я. Один из них подошёл к Насте, глянул и указал себе за спину, где стояли, переминаясь с ноги на ногу, ещё трое юношей и две девушки. Хотела пройти за сестрой, но старик придержал за руку.
– Постой, девица, ты куда?
– Учиться, – растерялась я, замерев от страха. А ну как прогонит сейчас?
Волхв нахмурился, посмотрел на отчима, тот отвернулся, будто и не замечая взгляда.
– Да есть ли в тебе силы, милая? – старик, подняв мой подбородок, заглянул в глаза.
Вперёд вышла матушка, поклонившись старцам:
– Сам Велимудр смотрел её при рождении, – робко сказала она.
– Вот как? Что ж, не нам ему перечить. Иди, девонька.
Я обернулась, благодарно кивнула Марьяне и прошла следом за сестрой. Встала рядом с будущими «однокашниками». Все они были красивы, может, красота вместе с волшебством в придачу идёт? Я же рядом с ними смотрелась болотной жабой. Юноши поглядывали с любопытством, но знакомиться не спешили. К Насте же подходил то один, то другой. Предлагали попить или булочку. Сестра жеманно отмахивалась.
Надолго мы не задержались. Волхвы попрощались с деревенскими и зашагали прочь по дороге, бодрым, пружинящим шагом. Мы, как гусята за мамкой, потащились следом.
Ноги скоро устали, не привыкла босиком ходить. Другие все в лаптях, одна я босая. Выходит, отчим мне лапти и те зажал. Дорога шла через лес: зелёный, приветливый, шумный от птичьих голосов. Мне на плечо прыгнула любопытная белка, порылась лапками в волосах, понюхала ухо.
– Голодная, что ли? – улыбнулась я и отщипнула кусок от краюхи хлеба, протянула зверьку. Белка взяла угощение, устроилась на плече поудобней и принялась есть.
Один из волхвов оглянулся на меня и улыбнулся в бороду.
Время близилось к обеду, когда идущий впереди старец поднял руку:
– Пора и отдохнуть.
Мы свернули к деревьям, устроились на траве или толстых спутанных корнях. Каждый достал свою провизию. Юноши и девушки весело болтали, делясь впечатлениями, на меня никто внимания не обращал. Обидно. Я никогда не была душой компании, однако и игнорировать меня не пытались.
Волхв с пронзительно зелёными глазами, как и камень в его посохе, подошёл ко мне.
– Что же, родители тебе и лапти не справили?
– Не-а, – мотнула я головой.
– Непорядок, – вздохнул тот, – по лесу ноги все собьёшь. Худо будет.
Он присел рядышком, достал прямо из воздуха несколько берестяных полосок и тут же принялся ловко плести лапти, складывая полоски лыка в широкую косичку. Пальцы так и мелькали над обувкой. Он доплёл подошву, смерил мою ногу, развернул, принявшись за носок. Я с любопытством наблюдала за всем процессом. Впервые видела, как плетут настоящие лапти. Вот уже готова пятка, порывшись в своей суме, волхв достал тонкую бечёвку, продел её в петельку. Достал ещё несколько полосок лыка, начал делать второй.
– Принимай, кра…, к-хм, девица, – протянул он мне готовую обувь.
Я сбегала
