AISI - Гляжусь в тебя, как в зеркало

— Опять ты.

Девушка повернула голову и посмотрела на человека. Воронецкий. На ногах он стоял нетвердо, но довольно прочно. Видимо, имел опыт. Хотя, весь его мундир был обляпан чем–то скользким. Похоже, земля для него была прочной не везде. Где–то он все же приложился.

— Барин?.. — пораженно прошептала Ольга, — Вы как…

Она собиралась спросить что он тут делает в таком виде, но потом подумала, что возможно, это будет грубо и неправильно. А пока она собиралась с мыслями, он ответил:

— Я в порядке. Не волнуйся.

Оля удивилась. Волноваться за него в голову ей не приходило. Но она начинала волноваться за себя. Стоять на улице было холодно.

— Если Вы в порядке, тогда может, Вы меня отпустите и пойдете спать?

— Точно. Так и сделаю, — согласился с ней он.

Убрав с нее руки, он еще некоторое время постоял, а потом стал забираться на крыльцо. Сапоги тоже были все в грязи. И скользили. Но, намеченное ему удалось. Он открыл дверь. Потом стал возле нее и, держа ее открытой, сделал приглашающий жест Оле.

Та стояла на месте и не могла понять чего это с ним.

— Ну что стоишь, заходи? — велел он.

Девушка поднялась на крыльцо и зашла внутрь здания. Воронецкий задумчиво стоял у лестницы на второй этаж, рассматривая ступеньки. Их было в 5 раз больше, чем на крыльце.

Оля с интересом наблюдала за ним. Потом сжалилась:

— Сапоги у Вас скользкие, барин. Может, Вам помочь?

Тот с сомнением посмотрел на нее, но потом согласился:

— Я пойду там, где перила. А ты иди рядом. На всякий случай.

Оля кивнула и, прислонившись спиной к стене, крепко взялась за его локоть. Она думала, что он будет тяжелым. Но все оказалось не так. Он поднимался сам. Она почти не удерживала его. Ей показалось странным, что один он несколько раз падал на улице, а в ее присутствии как будто и пьян не так уж сильно. По лестнице они поднялись, и даже дошли до нужной двери. Но, вот ключ он найти не смог. И велел искать Оле. Сначала она была шокирована таким повелением, но потом поняла, что иначе ему придется спать у дверей своей комнаты. И, с горящим лицом и туманом в голове, принялась обыскивать его карманы. Ключ она нашла. Дверь открывать тоже пришлось ей. Она не стала искать, чем зажечь свечи в комнате. Кровать была видна от двери в свете свечей коридора. Оля проводила барина к ней и поставила рядом. Стоял он недолго. Когда она сделала пару шагов к выходу, он начал пытаться упасть. Рядом с кроватью его прочности пришел конец.

Часть 9

Ольга поймала его почти у пола, подняла и прислонила к стене, придерживая руками. И стала думать, что с ним делать. Казалось, Воронецкий уснул. Дыхание его было ровным, но на ногах он еще держался. Видимо, отключился не полностью, какой–то инстинкт еще заставлял его не расслабляться. От того, чтобы положить тело барина на кровать, Ольгу останавливала его заляпанная одежда. Она никак не могла сообразить, как ей поступить. Но потом она так устала искать правильный выход из положения, что решила действовать так, как ей было единственно понятно. Она начала расстегивать его мундир. Тот не сопротивлялся, позволяя раздевать себя, как кукла. Грязный мундир свалился на пол. За ним последовали штаны, которые удалось снять не полностью. И тогда, Оля с облегчением усадила свою куклу на кровать, чтобы снять сапоги. Когда она принялась окончательно стаскивать с него штаны, тело предприняло слабые попытки сопротивления. Девушке они не мешали, но тело попыталось издать какие–то звуки:

— Оставьте меня. Мне не нужна женщина, — разобрала Ольга. И поразилась:

— А Вам ее никто и не предлагал.

— А ты кто? — не унималось тело, уворачиваясь и мешая девушке продолжить свое занятие.

Оля задумалась. Потом ответила:

— Кажется, Ваша сестра…

— А я кто? — поразилось тело, — не знаю никаких сестер.

— Вы барин. Воронецкий Андрей, — сообщила Ольга все, что ей было о нем известно.

— Если это я, тогда никакой сестры у меня нет. Ты сестра милосердия? Я болен?

— Точно, — согласилась с ним Ольга, — Больны. И Вам нужно спать.

— Понятно, — расслабилось наконец тело, давая девушке возможность закончить его раздевать.

После чего, она уложила его на кровать и собралась уходить. Но потом подумала, подошла к кровати и, с трудом, вытащила из–под мужчины покрывало. Затем набросила его поверх лежащего тела. Теперь ее ничто не беспокоило, и она снова направилась к выходу.

Но, снова остановилась.

— Сестра… — послышалось сзади.

— Что? — устало развернулась на голос Оля.

— Ты действительно моя сестра? — отчего–то четко произнес голос.

— Понятия не имею, — честно ответила девушка.

— А мне бы хотелось понять, — опять совершенно трезво продолжал Воронецкий, — откуда ты взялась. В такой дали от нашего имения, да еще с нашей фамилией. Мне это покоя не дает.

Протрезвел что ли? — растерянно думала Ольга, не зная, можно ли ей уходить или нет. Воронецкий опять заговорил:

— Отец всегда был чем–то идеальным, чего я никак не мог достичь. Как ни старался. И вот теперь, ты. Выходит, что идеальным он не был. Более того, был вообще далек от идеалов, раз изменял матери. А самое интересное, с кем? Кто была твоя мать? Дворянка? Крестьянка?

— Понятия не имею, — снова ответила девушка единственно доступное ей, — я не помню.

Чего это он разоткровенничался, — удивилась она. Потом поняла, что барин не трезвел. Просто в удобном положении немного пришел в себя. Но недостаточно, чтобы вести себя подобающим образом. Тогда и она решила высказаться по некоторым своим вопросам без ответов:

— И почему это отец изменял? Я могла родиться у кого угодно из них. Или вообще не у них, у однофамильцев. Или даже у них обоих. Ведь почему–то же многие решили, что меня бросили в лесу цыгане. Может, и правда, украли…

— За речи про кто кому изменял, по тебе кнут плачет, — сообщил Воронецкий. И задумчиво продолжил, — Посторонних однофамильцев с моим лицом не существует. Даже среди наших родственников их нет.

Он замолчал как–то на полутоне. Как будто хотел сказать что–то еще, но передумал.

— Про измены Вы сами начали. Но, если сможете поднять кнут, можете попытаться, — вдруг зло сказала Оля, — если в Вас еще сокрыты такие силы, то какого лешего Вы на мне висли от самого крыльца.

Это было не совсем правдой, но Оля уже устала и хотела спать, а барин все никак не унимался. Он молчал, и она почти подумала, что уснул. Но, не тут–то было:

— Ладно, забудем про измены. Пока будем считать, что украли. Ты вообще ничего не помнишь?

Теперь замолчала Ольга. Она не знала, как ему ответить. Кое–что она помнила. Но рассказывать ли ему об этом или нет, она не знала.