Красавица и Ректор: расколдовать любой ценой - Анна Солейн
И я, и Ирма польстили Томасу, когда предположили, что он предлагает мне брак. Томас Морвель предлагал мне нечто другое — покровительство.
Это значило, что я перееду в дом, который он для меня купил, буду получать от него деньги и подарки, носить выбранные им платья, а он в обмен на это будет удовлетворять со мной… мужские потребности. Кажется, такие девушки назывались содержанками. Не публичные женщины, но что-то очень близкое к этому.
Разумеется, находились и такие, кто считал положение «особой игрушки» при богатом аристократе престижным. Они с радостью согласились бы на предложение Томаса, который был баснословно богат и знатен. В какой-то степени положение содержанки — это пропуск в высшее общество.
По моим меркам это предложение было обидным и унизительным настолько, что описать сложно. Еще и сделано оно было при всех! Так что каждый, кто это видит, наверняка решит, что у Томаса есть основания думать, что я соглашусь.
— Некоторые простолюдинки удивительно хорошо умеют устраивать свою жизнь, — раздался шепот у меня за спиной. — А ведь ни лица, ни запястий, ни голоса. Что он в ней нашел?
— Все равно он на ней не женится, — тихо возразил кто-то.
— А на ком женится? Томас и не смотрит ни на кого кроме этой замарашки. Как заколдованный.
— Это да. А жаль. Такого жениха бы каждая хотела. А если бы надо мной не висела папенькина воля, я бы и сама на такое его предложение согласилась…
— И я…
Раздался двойной грустный вздох.
— Ты можешь поблагодарить меня поцелуем, — поиграл бровями Томас и снова приблизился ко мне.
И тут я не выдержала.
Подняла руки и со всей дури метнула в играющий за спиной Томаса оркестр молнию. Контрабас разлетелся на щепки, обиженно взвизгнув напоследок струнами.
Оркестр проложил играть, но, должно быть, от соприкосновения со стихией огня, в настройках заклинания что-то сбилось, и мелодия звучала вкривь и вкось.
— Ты что творишь? — возмутился Томас.
— Следующая полетит в тебя, — пригрозила я. — Если ты сейчас же не уберешь свой ключ.
— Но… Ты что, не рада? — на лице Томаса отразилось недоумение. — Ты не поняла, что я тебе предлагаю? Глупенькая Унни, сейчас я тебе все объясню. Ты ведь любишь меня, верно?
— Нет!
— Достаточно, — прозвучал холодный голос, и вдруг из класса исчезли и оркестр, и цветы, и обломки контрабаса.
Воцарилась блаженная — и настораживающая — тишина.
Обернувшись, я нос к носу столкнулась с ректором. Нос к груди, если быть точной. Мгновенно нахлынули воспоминания о том, как я сдавала вступительный экзамен, как все внутри трепетало. Глупо.
Остальные адепты успели расступиться и уже рассаживались по местам.
— Адептка Танг, — произнес ректор медленно. — Что будет, если использовать заклинания, основанные на стихии огня, в незащищенных помещениях?
— Может возникнуть пожар. Сэр, — выдавила я.
— Верно, адептка Танг, — обманчиво мягко проговорил он. — Так скажите мне на милость, каким местом вы думали, запуская молнию в классе метаморфоз?
— Я… прошу прощения, сэр.
— Что мне толку от вашего прощения? Садитесь, — ректор, о ужас, указал на парту, стоящую прямо рядом с преподавательским столом. — Морвель сядет рядом. Его успехи в прошлом семестре так же плачевны, как и ваши. Можно предположить, что у вас один мозг на двоих. Впрочем, ничего удивительного, учитывая отношения, которые вас… связывают.
Ректор ухмыльнулся, и я вдруг почувствовала такую злость, какую никогда в жизни не чувствовала. Почему этот мужчина постоянно меня обижает и унижает? То, что он ректор и аристократ не дает ему право вести себя… вот так!
— Адептка Танг, я неясно выразился? — спросил он, подойдя к преподавательскому столу и оборачиваясь к аудитории. — Профессор Хейдар любезно согласилась уступить мне время своей лекции на сегодня.
— А метаморфозы у нас когда будут? — спросил кто-то с задней парты.
— Последним занятием, — откликнулся ректор, жестом руки создавая зеленое облако — демонстрационный образец. — У меня нет возможности перекроить расписание под вас. Еще вопросы? — Он обвел взглядом аудиторию. — Танг, Морвель — мне долго ждать?
Я медленно, как будто во сне, подошла к первой парте и опустила на нее холщовую сумку. Ладно. В конце концов, это всего лишь занятие. Не сомневаюсь, что я не одна тут плохо подготовилась к паре.
Проклятья были одним из самых сложных предметов. Они требовали точности, кристального знания теории и умения владеть контролируемой и стихийной магией одинаково хорошо. На всем потоке едва ли сыскался бы десяток человек, кто в самом деле справлялся с предметом, из них только один или два собирались связать с ними будущую карьеру. Профессор Бутби отлично это понимал и ничего сверхъестественного от нас не требовал — знания теории было достаточно, по крайней мере, на первом курсе.
— Кто мне скажет, чем проклятья отличаются от заклинаний? — раздался холодный голос Стортона. — Ну что? Никто?
Я вытащила из сумки учебник и досадливо закусила губу. Это же надо забыть перо! Нет, оно должно где-то быть — иначе как я законспектирую лекцию ректора Стортона? Нужно быть очень, очень внимательной, чтобы его не разозлить.
— Кто-нибудь мне ответит? Никто?
Повисла тишина, смолкли даже шепотки, без которых обычно не проходила ни одна лекция. Томас Морвель, сидящий рядом, толкнул меня локтем и сделал страшные глаза.
Подняв взгляд, я заглянула прямо в синие глаза ректора Стортона. Светилось в них такое неодобрение, что это было почти осязаемо.
Да что ему надо от меня?
— Адептка Танг, — ласково начал он, и от этого тона по моей спине пробежали мурашки, — не уделите мне минуту вашего внимания?
— Я… Да знаете… — Тише, Унни, ты же помнишь, что это тот человек, который может тебя
