Невесты дракона-императора - Северина Мар
Агата подумала, что никогда уже она не будет так юна, красива и обворожительна, как в это мгновение. Она достигла своего расцвета.
Лестница закончилась и она ступила на ковровую дорожку. Со обоих сторон ее обступали живой стеной вельможи. Их лица слились в единое пестрое полотно.
Она шла вперед под барабанную дробь, проходя один зал за другим. Через каждые десять шагов стоял служитель с сияющим розовым светом вещательным кристаллом в руках. Агата подумала, что потратит все свои монеты потом, но раздобудет кристалл с запечатлением этого бала.
Достигнув последнего зала она предстала перед драконом-императором, скрытым за занавесью из синей ткани, сквозь которую можно было лишь рассмотреть его размытый силуэт, восседавший на троне.
Агата присела в низком поклоне, прежде чем занять свое место среди других девушек, выстроившихся по обе стороны от ниши с троном.
Она тяжело дышала, словно пережила волнующую гонку, а не прошла всего лишь через несколько бальных залов. Сердце ее билось, как попавшая в паутину бабочка. И все же волнение ее немного улеглось. Она больше не была центром всеобщего внимания, уступив его другим, тем, кто еще шествовал к трону.
Агата смотрела, как идут другие девушки, высматривая подруг. Вот Лили в платье с рукавами буфами, такая нежная и цветущая, как только что распустившаяся роза в саду. Вот Исора, у ее платья такие длинные рукава, что тащатся за ней по полу, а подол пересекает длинный разрез, сквозь который мелькает обнаженное бедро. Если бы не новая мода на «порезанные» платья, то едва ли кто-то разрешил бы ей облачиться в такое.
Магда шла самой последней, замыкая процессию, ведь она была простой крестьянкой, единственной из своего сословия, кто зашел так далеко. Агата только сейчас осознала, как красива ее подруга. Она была похожа на статуэтку из слоновой кости, завернутую в струящиеся алым облаком шелка. Ее голову прикрывала сеть, сплетенная из жемчужин и ограненных рубинов. Мочки ушей оттягивали тяжелые серьги, в виде кровоточащих сердец.
Возможно от того, что она шла последней, или же от того, что созданный с помощью платья, прически и украшений образ, оказался особенно нежен и свеж, Магда, казалось, привлекла больше внимания, чем все девушки, шедшие перед ней. Головы поворачивались вслед за ней, точно флюгеры, никто был не в силах оторвать от нее глаз.
Когда Магда заняла свое место среди девушек, вперед вышла графиня Дэву, спустившись с галереи, на которой ранее стояла, представляя их. Она была в чудесном бирюзовом платье, расшитом кристаллами и каменьями. Ее волосы были убраны в сложную прическу из кос и пучков, украшенную золотыми заколками.
— Поприветствуйте дракона-императора и его невест! — сказала она и в этот момент стоящие впереди них служители, отгораживавшие выстроившихся девушек от вельмож, подняли руки и вверх взметнулось зеленое колдовское пламя, распустившись в воздухе мириадами огненных цветов.
Все ахнули и восемь залов взорвались аплодисментами.
После того, как торжественная часть завершилась, девушкам было дозволено потанцевать и пообщаться с вельможами.
Отойдя от императорского трона, Агата растерялась. Все ее подруги оказались заняты, или разбрелись кто куда.
Исора, что неудивительно, оказалась в окружении молодых господ. Они обступили ее плотным кольцом, наслаждаясь беседой с очаровательной танцовщицей с Вольных островов и наперебой предлагая поднести ей чашу с вином или же подать угощение, с серебряных подносов, подносимых служителями.
Магда также оказалась в центре всеобщего внимания. Она явно наслаждалась беседами со знатными и богатыми господами, восхищавшимися ее красотой, и стремившимися во всем ей угодить.
То, что она, пусть и на короткое время, была невестой дракона-императора, затмевало в их глазах ее крестьянское происхождение, а также она была для них диковинкой. Ее искренность и простота производили впечатление чего-то нового и свежего на пресыщенных господ.
Лили и Лидия же куда-то подевались. Агата бродила по бальным залам, чувствуя голодные мужские взгляды на своих обнаженных плечах. Теперь она понимала, почему мачеха запрещала ей носить такие платья.
Дорогу ей внезапно преградил молодой господин в щегольской лимонного цвета тунике, и плаще, украшенном богатой вышивкой. Его румяное лицо и пышные каштановые кудри сразу показались ей знакомыми.
— Вижу, прекрасная госпожа, что вы все же сумели в срок добраться до Альторы и даже проникнуть в сердце дракона-императора достаточно глубоко, чтобы до сих пор оставаться одной из его невест.
Агате пришлось приложить все усилия, чтобы сохранить вежливое выражение лица и не скривиться от охватившей ее неприязни.
Перед ней стоял тот самый молодой купец и заводчик ферналей, которого она повстречала в речном порту Зераны. Зная о том, как отчаянно она стремится поспеть ко сроку в Альтору, он предложил ей разделить с ним каюту, на зафрахтованном им корабле.
— Как видите, я сумела осуществить задуманное и без ваших услуг, — холодно ответила она, собираясь обойти его и двинуться дальше к заставленному угощениями длинному столу, но он не дал ей этого сделать.
Сделав крошечный шаг в сторону, он преградил ей путь.
— Я был уверен, что вы меня запомните! — самодовольно сказал он. — Признаться, при прошлой нашей встрече я и не заметил насколько вы обворожительны…
Агата хотела прервать его неумелые комплименты, и решительно извинившись, закончить разговор, но, внезапно, рядом с ними прогремел до боли знакомый голос:
— Как чудесно, Бонифатий, что вы даже раньше меня нашли мою дочь!
Агата чуть не взвизгнула от восторга, развернувшись, и увидев подле себя отца — Кодрата Таноре собственной персоной.
— Следовало догадаться, что прекрасная госпожа ваша дочь! — воскликнул Бонифатий. — Я рассказывал вам, как она помогла мне завести этого упрямца Арктуса в трюм?
— Да, рассказывали.
Они перебросились еще парой ничего не значащих любезностей и отец, извинившись, сказал, что ему надо коротко переговорить с Агатой. Бонифатий явно был и сам не против прервать этот разговор. Одно дело докучать непрошенным вниманием юной госпоже, и совсем другое делать это при ее отце.
— Этот Бонифатий Пирим унаследовал огромные деньги от своего деда, и не знает теперь, как их потратить, — тихо сообщил отец, пока они с Агатой под руку шли вдоль высоких мраморных колонн, опоясывающих залы. Вокруг уже вовсю кружились в танце пары. — Он мог бы стать отличной партией.
— Отец, он глуп и самовлюблен! — заметила Агата.
— Тем лучше, проще будет им управлять.
Омерзительный Бонифатий был совсем не тем, что Агата хотела бы обсуждать после столь долгой разлуки с отцом, но, похоже,
