Попаданка для ледяного дракона (СИ) - Алиса Князева
— Катя, ты правда считаешь, что это подходящее место для подобного? — он расстёгивает мой плащ и бросает в снег. — Я соберу дров. Не тяни, — из седельной сумки он достаёт ещё какой-то мешочек, вытряхивает на снег непонятные коробочки и бросает мешок рядом. — Встанешь на него.
Тянуть я как раз вообще не собиралась. Напротив, мне нужно было это сделать максимально быстро, пока Кристер отошёл.
Я игнорировала плохо слушающиеся пальцы, содрогающееся от холода тело и практически сдирала с себя одежду. Одна беда, все эти старинные крючки, побывав в воде, расстёгивались очень плохо, а ткань будто намеренно липла к коже и кое-где уже начала замерзать. Платье я стянула быстро, со штанами пришлось повозиться, а после я слышу шаги Кристера. Поторопившись, не удерживаю равновесие, пытаясь подобрать одеяло, и падаю прямо к его ногам… Совершенно обнажённая.
Божечки.
Он сбрасывает в снег собранный хворост, поднимает меня и снова прижимает к себе. Меня трясёт от холода, я горю от стыда и, кажется, вот-вот грохнусь в обморок. Кошмар какой!
Невесть как князь умудряется подобрать одеяло, укрыть мои плечи и позволить запахнуться.
— Хорошо, — он ставит меня на мешок и снимает свой плащ, который был переброшен через седло, а затем надевает на мои плечи поверх одеяла. — Теперь огонь.
— А можно… — я и сама не поняла, как это срывается с губ, но я поднимаю голову и прошу. — Я с тобой? Просто ты тёплый…
Лицо мужчины остаётся безучастным, но глаза становятся темнее. Как же жалко я, должно быть, выгляжу. Стою голая в лесу перед князем северного предела… Если он решит что-то со мной сделать, даже возразить не посмею.
— Сперва огонь, — заявляет он и отступает.
Я сильнее кутаюсь в плащ и одеяло, пока Кристер складывает шалашик под раскидистыми лапами ели, отряхнув их от снега. После чиркает огнивом по невесть откуда взятому пуху. Пара ударов, и розжиг дымит и вспыхивает, а князь прикрывает его мелкими веточками.
Костёр расходится на удивление быстро. Я хотела спросить, не слишком ли близко к ели он его развёл, но, когда Кристер забирает мои заледеневшие вещи и развешивает на ветвях, понимаю, зачем это.
Так непривычно. Он же князь… призвал бы себе другую наложницу, раз эта совсем бестолковая и едва не утопилась. Зачем он возится со мной? Ему же воевать скоро. Как вообще меня нашёл?
Моё тело будто живёт само по себе. Не хочет искать ответы на вопросы, вместо этого я делаю шаг и прижимаюсь к груди Кристера, будто котёнок. А после тихонечко повторяю:
— Такой тёплый…
Глава 10. Раскрытие тайны
Кристер смотрит на меня внимательнее. Поднимает руку, и я невольно сжимаюсь. Опасаюсь, что он ударит, оттолкнёт, размотает силу, хоть и обещал не трогать, или сделает ещё что-то. Но князь приобнимает меня за плечи, согревая и прижимая ближе к себе.
— Ты не позвала меня. Почему? — спрашивает он, а я не понимаю, о чём речь. — Рот зажимали?
— Нет, — я опустила взгляд. — Да и как бы ты? Я же далеко была.
— Я бы услышал.
Я нахмурилась, но не поняла, как бы это помогло. Он ехал где-то отдельно, и вообще непонятно как оказался тут. Может, мне соврали все, и эта метка действительно клеймо наложницы? Он чувствует, где я нахожусь и когда в опасности?
— Просто понимала, что у меня прав даже меньше, чем у рабов. Со мной можно делать, что угодно. Для меня лучше смерть, чем… с этими быть.
— Ты — моя, запомни. Никто, кроме меня, не имеет права к тебе прикасаться.
Да уж. Определённо это самые странные слова утешения, которые я слышала. С одной стороны, хорошо. Да, он говорит, что никто не сможет меня обидеть кроме него. С другой, если что-то решит сделать сам Кристер — для меня спасения не будет.
Неизвестность пугает больше всего, и я решаюсь спросить:
— Если я наложница, как все говорят… Ты сказал, что разматывать меня не собираешься. Тогда для чего я тебе?
— Ты беременна, — он посмотрел на меня и изогнул бровь. — Когда родишь, я воспитаю твоего ребёнка, и он возглавит армию Севера.
— Эм… что? — я закрыла живот. — Это мой ребёнок! Его я в обиду не дам.
Кристер отступает и складывает руки на груди.
— О, правда? И как же ты помешаешь?
— Сделаю так, что моя беременность заморозится. Да, в моём мире так умеют. Рожу, когда посчитаю, что малыш в безопасности.
Хм, а тактика же неплоха. Откуда ему знать, что я могу и умею?
Князь хмурится:
— Первый раз такое слышу. Другие иномирки подобными способностями не обладали.
Так, держаться. Играть в свою версию до конца!
— К тебе уже попадали беременные? — склоняю голову к плечу.
— Они беременели здесь.
— Значит, это я такая особенная, — я вскидываю подбородок.
И только спустя пару мгновений до меня доходит смысл его слов.
— Постой, если они беременели здесь, а ты говорил, что девушки не проживали и года, то… — я отступаю, чувствуя, как тело мёрзнет. Не от зимнего холода вокруг, а из-за осознания, с каким монстром я стою рядом.
— Божечки… кошмар… — шепчу я, едва шевеля губами, и делаю ещё один шаг назад. — Ты убивал беременных женщин? Кристер… ты… монстр, чудовище!
Князь в лице не изменился, но между нами будто выросла ледяная стена. Те капли тепла, что робко мерцали в его холодных глазах, исчезли. Замёрзли вроде бы безвозвратно.
— От огня не отходи, иначе ты умрёшь без моего участия.
— А какая разница? — фыркаю я, и вдруг внутри меня что-то ломается. — Кристер, как можно быть таким? Я… дома всем помогала. Спасала и лечила бездомных животных, занималась благотворительностью для детей-сирот. И просто не представляю, как можно быть таким. Да тебя… даже убить мало! — выкрикиваю я и бросаюсь на него с кулаками.
Он не реагирует. Я будто по скале стучу, хотя прикладываю все силы. Невозможный мужик. Ему всё равно? Плевать на то, что он сделал. Как выбить из него реакцию?!
— Почему ты думаешь, что я виновен в их гибели?
— Ты же говорил, что они беременны были! А ты разматываешь тех, кого призвал! Значит, знал! Знал! — колочу его кулаками по широченной груди.
Он качает головой и отступает, будто ему наскучило со мной. Подходит к коню, снова открывает сумки и достаёт пару свёртков.
— Одевайся, — швыряет мне. — Сушить твою одежду времени нет. Придётся ехать так.
— Я не поеду с тобой, — мотаю головой и меня снова накрывает истерикой. — Нет! Что ты со мной
