Солнечное сердце (СИ) - Катрин Селина Сирена Селена
Однако, чтобы Ёси точно кого-то нашёл, пришлось пообещать помимо оплаты труда, что Его Лордейшество не будет гневаться, а если всё-таки придёт в ярость, никого не испепелит.
— Да не волнуйся, если он решит кого-то съесть, то я всё равно в списке закусок первая. Все, кто попадёт в опасность, будут иметь время убежать, — мрачно пошутила я, вспоминая несостоявшееся жертвоприношение. На удивление, именно эта фраза уверила Ёси в серьёзности моих намерений.
К тому моменту, когда подросток разгрузил все корзины и взялся за раму рикши, чтобы уйти, я вспомнила о дровах. Засохшие деревца в саду — это, конечно, прекрасно, но такими темпами я все их уничтожу.
— А дрова можно попросить привезти?
— Дрова?! — На меня вновь посмотрели как на ненормальную. Увы, к этому моменту я уже начала привыкать к изумлённо-огромным глазищам собеседника.
— Да, мне для печи на кухню. Еду-то на чём-то готовить надо.
— Ах, на ку-у-ухню, — пробормотал Ёси и закивал каким-то собственным мыслям. — Да-да, конечно, как же я сразу не догадался. Да, будет вязанка дров.
Он подхватил порядком опустевшую тачку и, не прощаясь, побрел прочь от замка, а я так и замерла на ступеньках Харакуна. Природа вокруг была волшебной — пурпурно-розовые деревья, охровая трава, лазурно-лиловые шпили гор с пушистыми белоснежными шапками… Но впервые мне пришла в голову странная мысль: цветов-то я не видела, а яркие цвета растений там, где я жила раньше, говорили о начале осени. Может быть, скоро холода? Странно, почему тогда Ёси удивился просьбе о дровах? Печка-то есть и в моей комнате. С заевшей дверцей, правда, но есть…
Постояв на каменных ступеньках и подышав восхитительным воздухом, я всё же пошла внутрь — Его Лордейшество пора кормить!
[1] Kokku — одно из слов со значением «повар» в японском языке.
Глава 5. Человек солнца
Глава 5. Человек солнца
Лорен
Я бесшумно опустила поднос с супом из чечевицы на крошечный столик у кровати мужчины и замерла, обратив внимание на то, что сегодня волосы у Рэя влажные, да и халат хоть и такой же чёрный, но с иной вышивкой, нежели вчера. Получается, он сам перебирается в кресло и добирается до ванной, это плюс. Я стеснялась уточнить этот момент ранее: первые дни у него держался жар, а потом он стал ещё более хмурым и неприветливым, но раз сегодня Рэй помылся и переоделся, имеет смысл поговорить с ним о травме.
Иногда ворот халата Его Лордейшества чуть-чуть сползал, и я видела, как тонкая белёсая нить, берущая начало на шее у острого кадыка, утолщается ближе к груди. Интуиция подсказывала, что это не единственная отметина на теле. От чего бы ни было основное увечье — неработоспособность ног, — мне хотелось посмотреть на него поближе. Очень часто бывает, что после серьёзных травм «едет» позвоночник или таз у жертв, отчего появляются болевые синдромы, у некоторых защемляет нерв, а уж про неправильное срастание костей и мышц я и вовсе не говорю. Как бы там ни было, судя по словам Ёси, передо мной мужчина с многолетней параплегией, а значит, ему требуется реабилитация и массаж для стимуляции работы мышц и улучшения кровообращения. И эспандеры для рук тоже не помешали бы. Последнюю неделю Рэйден не выходил за пределы своей комнаты, а гиподинамия очень плохо сказывается на всём теле. Когда пойдут дожди и на кресле нельзя будет покататься в саду, эспандеры заменят физкультурный зал.
Пока я обо всём этом думала, обычно молчаливый Рэйден внезапно встрепенулся, пронзил меня острым тёмным взглядом и бросил:
— Мне надоело это, Лорен. Хватит издеваться. Просто сделай это, и всё!
— Что «это»? — Я так и замерла. Неужели он заметил, как я украдкой рассматриваю его тело? Чёрт, неудобно получилось. — Эм-м-м…
— Прекрати, мы оба знаем, зачем ты здесь! Где Дарующий Освобождение?! Почему ты медлишь? — тем временем продолжал злиться Рэй. — Мне надоело гадать, будет ли в этой пище отрава! Имей хоть каплю уважения, сделай это открыто!
— Что? Отрава?
Я изумлённо уставилась на Его Лордейшество. Я тут пытаюсь готовить из непонятных продуктов на кухне, совершенно для этого не оборудованной, а он возмущён качеством блюд?!
— Ну, сонная трава, или что там ещё ты планировала добавить, — процедил Рэйден презрительно, а затем неожиданно рванул ворот кимоно, распахивая его так, что стало видно и литые грудные мышцы, и несколько бугристых шрамов, уродливыми росчерками перечеркивающих торс мужчины. — Думаешь, я не замечаю, какие взгляды ты бросаешь на меня всякий раз, когда заходишь в эту комнату?! Тебе заплатили за то, чтобы ты нянчилась со мной подольше, а я поверил, будто моя жизнь хоть сколько-то сносна? Актриса из тебя ужасная. Режь горло — и покончим с этим!
Несколько бесконечных секунд смотрела в безупречное, но злое лицо Рэя и пыталась сообразить, что здесь происходит, а затем реальность накрыла мешком. Таким же тяжёлым и пыльным, как очередной куль сладкой картошки, привезённый Ёси на рикше.
— Ты считаешь, что я хотела тебя убить? — пробормотала потрясённо.
Руки непроизвольно задрожали. Я тут переживаю за его здоровье, чищу замок от паутины как могу, персонал наняла, договорилась с Ёси о дровах, изобрела огниво из местных «камней силы», готовлю без Гугла из неизвестных продуктов, а он… он…
Обидно стало до жути, в носу подозрительно защипало.
— И почему ты так решил?
— Очевидно же, что тебя подослали мои братья, — зло бросил Рэйден, сузив красивые миндалевидные глаза. — Я не идиот. Только не могу понять, который из них обладает таким чувством юмора, что попросил вырядиться в мою одежду. Или это твоя личная инициатива, порождённая скудной фантазией?
«Скудной фантазией».
Слова ужалили так сильно, что защипало где-то за грудиной.
Тем временем Рэйден лишь набирал обороты:
— Нравится рассматривать убогого? Смакуешь удовольствие от осознания, что жизнь лорда в твоих руках? Что он, жалкий и беспомощный, зависит от тебя? Давай же, убей!!!
И хотя его лицо напоминало скорее восковую маску, тёмные глаза полыхали такой ненавистью, что пробирало до дрожи. Часть меня понимала, что изолированный на долгое время в замке калека с сильными болями вряд ли имеет здоровое психологическое состояние и слова Рэя надо делить минимум на три, но… он умудрился задеть самую уязвимую часть меня — он засомневался в искренности моих намерений. А я даже толком ничего не могла сказать в свою защиту, потому что не помнила себя прошлую.
Меня вдруг прорвало:
— Слушай, знаешь что?! Я вообще-то твоей сиделкой или поваром не нанималась, твоя птица меня похитила. Меня, а не тебя! Я понятия не имею, куда идти и что делать, живу как получается и пытаюсь здесь всё наладить! Рядом с четырнадцатилетним пацаном чувствую себя полной дурочкой! До костра ничего не помню… Когда у тебя был жар, я хотела помочь, а получила в ответ лишь оскорбления, сейчас — такая же картина. Замок опустевший, на кухне приличной посуды нет, ни в одной комнате — нормальной кровати, и что?
Стоило мне начать выплёскивать всё накопившееся, как лицо Его Лордейшества приняло озадаченное выражение, а из глаз пропала нездоровая ярость, но меня уже было не остановить.
— И что? — произнёс он эхом.
— И то! — Я ткнула пальцем в его сторону. — Характер у тебя омерзительный, поэтому все, наверное, от тебя и сбежали! Я знать не знаю, о каких родственниках ты говоришь, но я тебя отравить не пыталась и тем более убить!
Лорд Чернильных Небес Рэйден Аккрийский
Распахивая кимоно, Рэйден втайне тешил себя надеждой, что Лорен испугается его уродств и убежит, но вместо этого она стояла напротив, сверкая блестящими зелёными глазами, несла совершенную околесицу и беззастенчиво тыкала в него пальцем. Она продолжала утверждать что-то о похищении «птицей», хотя Рэй чётко ей сказал, что является драконом. Затем девушка пожаловалась на проблемы с памятью, а после заговорила про посуду и кровать.
Последнее и вовсе потрясло Лорда Чернильных Небес. Кто в здравом уме пожалуется на отсутствие кровати?! Ему приходилось пользоваться этим предметом мебели, и Рэй ненавидел его так же сильно, как и проклятое механическое кресло, но спать на полу на футоне[1], как нормальные воины и высокородные драконы, не мог физически. Кровать и несколько соломенных матрасов, которые пришлось положить на деревянный каркас друг на друга, чтобы добавить высоту, стали символом его беспомощности. Только больные и изнеженные старики используют специальное ложе для сна!
