Капелька Солнца (СИ) - Кандела Ольга
— Изнасилование?
Женщина дрогнула. Выронила из рук чашку, которую собиралась подать графу, и тёмный напиток расплескался по столу, быстрыми ручейками побежал по лакированному дереву и несколько капель успели сорваться вниз, запачкав ковёр.
— Грета! Да что с тобой сегодня такое?! — гаркнул рассерженный мужчина, отодвигаясь подальше от стола и брезгливо отряхивая брюки, хотя, могу поклясться, что на них не попало ни капли.
Служанка пробормотала слова извинения, судорожно промокая салфеткой лужу.
— Идите уже. Я сам разолью! — отослал её граф и взялся за чайник. — Что ж за день сегодня такой? Половина прислуги слегла с простудой. А оставшаяся и вовсе безрукая, — стал причитать раздраженный мужчина, а я уже подумал, что он забыл о моём вопросе. Собрался напомнить, но граф сам вернулся к теме: — А что по поводу Адель… То она ничего не говорила. Как это ни парадоксально звучит, но моя дочь ничего не помнит.
— В смысле? Совсем? — опешил я.
— Да, совсем. Весь прошедший месяц, с момента исчезновения и до возвращения домой. Ничего… — тяжко вздохнул граф. — Собственно, по этой причине мы с вами сейчас и беседуем.
Граф взялся за металлические щипчики, кинул в свою чашку два кусочка сахара и стал тщательно перемешивать.
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы переварить услышанное и понять смысл его фразы. А когда понял, чуть не подскочил на месте от радостного возбуждения.
Я увижу её. Мою Айрель.
Часть 1.7
Мог ли я надеяться на такую удачу? Вряд ли…
Но раз уж она сама пришла мне в руки, грех не использовать такой шанс. И надо-то в который раз произнести то, чего от меня ждут:
— Я мог бы осмотреть вашу дочь…
Конечно, мог бы. Могу. И… Мне стоило сразу догадаться…
Какой смысл графу вести все эти великосветские беседы и тратить на меня своё драгоценное время, если он не рассчитывает получить что-то взамен?
И так уж вышло, что наши планы совпадают.
Как же я хочу увидеть её! Услышать переливчатый голос. Почувствовать легкий запах ландышей, исходящий от нежной кожи и мягких, словно пух, волос. Коснуться руки, пусть бы и мимолетно, следуя лишь правилам этикета, но все же.
И возможно, эта встреча поможет унять сердечную муку. Или, напротив, сделает её лишь острей…
Но в любом случае, я уже встал на этот путь, и назад дороги нет.
— Врач, осматривавший Адель, уверил меня, что физических повреждений, способных нанести вред памяти, на теле нет. Он так же провёл несколько анализов. И каких-либо вредных веществ в организме обнаружено не было, — счет нужным сообщить граф, видимо, сомневаясь в том, что я смогу сказать нечто большее, чем ему поведал приходящий доктор.
Но ведь я и вправду могу!
— Что ж в таком случае, я смею предположить, что воздействие на память имеет психологический характер. Существует множество способов… как бы это выразиться… влияния на подсознание. Тот же гипноз, к примеру, довольно эффективен в этом вопросе. Ещё есть такое понятие как самозащита. Когда человек хочет отрешиться от неприятных воспоминаний, его собственный мозг эти самые воспоминания блокирует. Создает преграду, за которую без должной помощи не может проникнуть сознание.
— Вы сможете это выявить? — поинтересовался граф.
— Разумеется, — легко соврал я.
На самом деле с подобными случаями мне не приходилось сталкиваться. И я просто не представляю, как подобное вмешательство может выглядеть изнутри. А уж тем более не знаю, как лечатся провалы в памяти. Но спасибо доктору Айзеку: будучи его помощником, я нахватался достаточно умных слов и терминологии, так что выдумать правдоподобную ложь не составит труда.
Доктор любил казаться значимым. Выглядеть эдаким волшебником в глазах не особо образованных пациентов. И красивые слова тоже любил, как и заумные диагнозы. Крайне редкие и опасные заболевания. Иногда даже выдуманные. А на деле… лишь возможность хорошенько заработать.
— К тому же я считаю необходимым просканировать ауру. Если имело место насилие, то на ауре непременно останется отпечаток. Такие вещи бесследно не проходят.
А вот теперь не врал. С такими отпечатками сталкиваться приходилось. Причём неоднократно. Я ведь лечу не только естественные заболевания, но и последствия различных… инцидентов.
И порой психологические травмы, борозды, оставленные в душе, заживают гораздо дольше, чем зарастают раны на покалеченном теле.
Граф тянуть не стал. Залпом допил свой чай. Я же даже не притронулся к напитку, столь сильным было волнение перед предстоящей встречей.
Мы прошли в кабинет. Тоже роскошный. Но роскошь эта была иная, мягкая, уютная. Видно, что хозяин проводит здесь немало времени и обустроил все с максимальным для себя комфортом.
Короткий стук в дверь — и сердце замерло.
А на пороге появляется она. Такая знакомая. Такая близкая и в тоже время совершенно чужая.
Строгое, излишне закрытое платье. Тщательно собранные волосы — ни одна даже самая тонкая прядка не выбивалась из прически, будто вольности им настрого запрещены. Взгляд… холодный, чуть надменный. Бегло прошёлся по мне и остановился где-то в стороне.
И что-то внутри оборвалось.
Один только взгляд — и теплившаяся в душе надежда разбилась тысячей мелких осколков.
Мог ли я подумать, что Айрель, моя солнечная живая девочка, может быть такой? Застывшей статуей с идеально ровной спиной, вздернутым подбородком и пустотой в глазах.
— Дорогая. Познакомься, это доктор Лейцер. Он тебя осмотрит.
— Доктор? У меня же только утром был врач.
Она старается говорить вежливо, но в голосе всё равно сквозит раздражение. И взгляд, обращенный к отцу, полон недовольства.
— Доктор Лейцер — целитель. Он проверит… иные аспекты твоего здоровья, — постарался объяснить граф, но неприязни во взгляде дочери не убавилась.
— Меня будут осматривать… здесь? — девушка обвела взглядом кабинет, кажется, сомневаясь, что эта идея удачная.
Ох, наверно она думает…
— Не беспокойтесь, — позволил себе вступить в разговор. — Осмотр не понадобится. Я прикоснусь к вашей руке и только, — произнёс мягко, стараясь унять её волнение. И в тоже время совершенно не понимая, чем оно вызвано.
Не может же она меня бояться?
Или… неужели, и правда, ничего не помнит?..
— Это больно? — тут же усомнилась она.
— Нет, что вы. Немного щекотно, — пошутил, пытаясь развеять обстановку. Но сделал, кажется, только хуже.
Девушка передёрнула плечами, я же потупился и отступил в сторону, освобождая проход. К чему тянуть время?
— Думаю, нам стоит приступить. Присаживайтесь.
Кинул взгляд на соседний стул, и девушка с одобрения отца опустилась на мягкое сидение.
— Вы меня не помните? — решился на вопрос, присаживаясь напротив.
Ответ был ожидаем:
— А разве должна? — скептически произнесла она. И на лице не отразилось ни тени замешательства.
Что это? Искусная игра? Или истинное её лицо? Но тогда всё то, что было между нами… притворство?
Даже если допустить потерю памяти, не могла же она за неполные сутки превратиться в другого человека?
— К тому же я бы наверняка запомнила вот это…
Нет, она не ткнула пальцем, но взглядом ясно дала понять, что ее смущает небольшой шрам, перечеркнувший верхний уголок губы. Маленький изъян. Детская травма, порванная губа и не совсем трезвый доктор, неровно сшивший края.
Айрель никогда его не замечала.
Доктор Айзек же говорил, что этот шрам погубит мою карьеру. Как же, целитель, что одним прикосновением может сращивать ткани — и с таким изъяном на собственном лице. Шарлатан, да и только. А ведь многие и вправду так думают. Людям ведь не объяснишь, что Дар приходит не сразу. И детские травмы так и остаются на теле. Нет, я, конечно, мог бы сделать пластику. Доктор Айзек советовал. Даже помочь предлагал. Да я бы и сам смог, но… Я ведь не идеальный. И не хочу таким казаться, пусть даже и внешне.
