Две тетради - Коваленко
Мы ничего не успели. Нет, сделано немало и вместе с тем — мало. Сразу после той памятной встречи с Эвелиной в саду я разработал план подготовки борьбы с эпидемией. В типографии напечатали 100 тыс. экземпляров «Инструкций», о том, что такое коста, как предохранятся, каковы признаки заболевания и что нужно делать, если они обнаружатся. Часть тиража отправили в провинциальные города, оставшиеся экземпляры студенты раздают на улицах, но город веселится — ему не до болезни. Скупили все швейные машинки в лавках столицы, организовали мастерские, где день и ночь сменяясь работники шьют маски, перчатки, халаты, передники, постельное бельё для госпиталей. Эвелина подсказала адрес торговца, который по низкой цене продает ткани. Мы и у него всё, что подходило для наших нужд, скупили. Парчу и бархат не брали, не к чему (шучу). Купили оптом несколько возов кож, которые крестьяне и торговцы привезли на продажу. Рекомендовали им уехать из города, но они остались на праздник. Тем не менее, материалов не хватает, а проводить принудительные реквизиции мы не можем — из-за королевских запретов полномочий не хватает. Увеличили число кроватей в больницах, но мало. Нужно открывать новые больницы и тут опять упираешься в королевский запрет! Дурак!
Радует Университет. Студентов-лекарей не отпустили на летние каникулы. Для них организовали курсы подготовки для лечения косты. Химики и травники готовят дезинфекционные растворы и лекарства во вновь образованной лаборатории. Студенты других факультетов, кто изъявил желание, либо проходят курсы подготовки помощников лекарей, либо работают в мастерских, либо пошли служить в гарнизон, где из студентов организовали отдельный отряд. Конечно, два месяца форы, которые дала нам Прорицательница — большой срок, но и его оказалось мало. Как я жалею о той неделе, когда вместо того, чтобы заниматься делом, мне пришлось разбирать конфликт между графом и князем.
Улицы и площади забиты народом. Отряд стражников из Магистратуры не справляются. Порядок держат вои гарнизона. Я приказал всем быть в масках и перчатках. Они были недовольны, но ничего, здоровее будут. Конец июля. Жарко, а они в черной форме на пекле. Им тяжело. Я их понимаю. Разрешил не надевать камзолы, быть только в рубахах, и не носить тяжёлые мечи. Им выдали легкие бамбуковые палки с петлей на конце. На боку, на поясе фляга с кипяченой водой, бутылка с дезраствором и сумка с полотенцем, которое они по мере необходимости они должны смачивать в дезрастворе и обтирать кожаные перчатки. Обыватели острят: «Что вояки, и выпивка, и закуска с собой? Рожи закрыли, чтобы ваши пропитые морды видно не было? Знаем мы вашу королевскую службу — войны нет, так лежи и винцо попивай». Парни на провокации не поддаются (не зря я их муштровал), патрулируют улицы, всех с признаками болезни на лице сопровождают в госпиталь. Те сопротивляются, тут и палка в дело идет.
Я тоже участвую в патрулировании. Объезжаю ярмарку, площади, госпитали. Бываю везде, где есть большое скопление людей. От меня и моего черного коня люди шарахаются в стороны. Говорят, что Эвелина называет меня Черным Человеком. Смешно.
Торговца фруктами их южного королевства мы все-таки проглядели. Не мудрено. По традициям той страны у него голова была замотана платком, рукава у рубахи длинные, а на лице большая черная борода, поэтому язв не было видно. Собрали его вещи, повозку и вместе с трупом отвезли подальше от города и сожгли. Решили не хоронить в землю, незачем её загрязнять.
Единственная отдушина в этой круговерти — это встречи с Эвелиной. Утром я жду птичьего хора, который она устраивает каждое утро. Выхожу с Бюрюсом, гуляем. Полчаса радости. Я разрешил ей пойти на Королевский бал в конце праздников — пусть девочка порадуется, когда ещё придется, а защитить там я её смогу. Она посетовала, что у неё нет платья. Я не решился предложить ей своих денег, повёл к казначею и велел выдать оплату за два месяца, тот по привычке, решил откусить кусок, но я так на него посмотрел, что он стушевался и выдал всю сумму. Она смотрела на эти деньги с таким удивлением и восторгом! Я много бы дал, чтобы почаще видеть такое выражение её глаз. Я знаю, она радовалась не деньгам, а возможности на собственные деньги купить платье к балу. Денег, по правде сказать, было не очень много. За платье Изольды три месяца назад я заплатил в два раза больше. Кстати сказать, её счастливый брак с маркизом состоялся. Так что пусть он теперь расплачивается.
Через два-три дня Эвелина сказала, что заказала платье, купила туфли, а остальные деньги потратила, чтобы купить какие-то ткани для какой-то Нинель, и на украшение денег не осталось. Она была совсем не огорчена. А я обрадовался, побежал в ювелирную лавку и долго выбирал, что её подарить. Наконец выбрал жемчужную подвеску на цепочке из белого золота и серьги, где жемчужины болтаются на таких же цепочках. Купить дорогое украшение побоялся. Боюсь, что и это она не примет. Она может. Она слишком независимая.
Боги мои, кто объяснит мне, почему я, взрослый мужчина, робею перед этой девчонкой как юнец? Я знаю, я — человек сильный, волевой, могу дать приказ и могу заставить его выполнить. Рядом с ней я чувствую себя мальчишкой, который неосторожным словом, делом, движением может её обидеть или доставить какое-то неудобство. И чем дальше, тем хуже. Я готов посадить её под колпак, чтобы ветер лишний раз не дунул, чтобы дождинка не упала. Такое со мной впервые. Действительно, любовь делает нас немножко идиотами…
Тетрадь Эвелины. Королевский бал
Дорогой Учитель, вчера был Королевский бал. Это было так замечательно, так замечательно, что и рассказать об этом очень трудно, но я постараюсь.
Утром, как всегда я поздоровалась с солнцем, небом и всем живым, погуляла с Брюсом, позавтракала. Только я взяла книжку, как пришла Тая и сказала: «Эля, (она меня так зовет), Эля, пора готовится к балу» — «Рано ещё» — отвечаю я. — «Как рано?! Только с Вашими волосищами мы полдня провозимся». Она приготовила ванну, налила туда чего-то вкуснопахнущего, «замочила» меня в ней, вымыла голову, ополоснула, завернула в полотенце, положила на кровать и долго втирала какой-то крем по
