Укрощение варвара - Руби Диксон
— Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя? Я согласен.
МЭДДИ
Трахнуться с ним?
— Подожди, чтоооооо? — Я поднимаю руки, когда Хассен притягивает меня к себе, и мои ладони ударяются о его твердую грудь. О, ничего себе. Он… действительно теплый. Я не осознавала, насколько здесь холодно, пока не прикоснулась к нему, и теперь все, о чем могу думать, — это его обжигающая грудь в виде грелки с шелковистым голубым пушком, покрывающим его тело. Мои руки на его грудных мышцах, и он весь твердый, что завораживает и заставляет мои женские части тела обратить на это внимание.
— Я сделаю так, чтобы тебе было хорошо, — говорит он грубым голосом. — Скажи мне, как тебе нравится получать удовольствие, и я сделаю это.
Его сбивающие с толку слова возвращают меня обратно к реальности.
— Подожди, нет, я говорила тебе отвалить, а не то, что я хотела трахаться.
Он наклоняет голову, и мне ясно, что он не понимает разницы. Черт возьми, с каждым мгновением, когда он прикасается ко мне, я тоже начинаю терять представление о различиях. Он такой мускулистый, сексуальный и теплый, и, черт возьми, действительно, прошло много времени с тех пор, как у меня был секс.
На самом деле, прошло много времени с тех пор, как кто-то вообще прикасался ко мне. Я была здесь так изолирована и одинока, а Лейла занята своим новым мужчиной, и я чувствовала себя… отвергнутой.
Я точно не чувствую себя отвергнутой прямо сейчас, — не сейчас, когда пылающие глаза Хассена впиваются в мои.
Медленно, с сожалением, я толкаю его еще раз и отталкиваюсь, отходя от него.
— Я не собираюсь заниматься с тобой сексом. Это была фигура речи.
Он хмурится.
— Фигу-юура для речи? Я не понимаю…
— Это значит, что я сказала что-то, что ты неправильно понял.
— Тогда что ты имела в виду?
— Я имела в виду, что ты ведешь себя грубо и раздражающе.
Он фыркает на это.
— Тогда почему ты потребовала, чтобы я трахнул тебя?
Ладно, серьезно. Возбуждение, которое я почувствовала, прикоснувшись к нему, снова сменяется раздражением.
— Я не требовала этого. — Я выдавливаю из себя каждое слово. — Я пыталась сказать тебе, что я могу делать то, что хочу. Мне не нужно никого спрашивать, хочу ли я поохотиться. Ты ведь не спрашиваешь, верно?
Хассен бросает на меня озадаченный взгляд.
— Почему ты хочешь поохотиться?
— Потому что мне скучно. Мне так чертовски скучно. — Раздраженная, я перекидываю лук обратно через плечо. — Все другие девочки в пещере заняты воспитанием детей или созданием младенцев. Все остальные на охоте, или собирательстве, или чем там, черт возьми, вы все занимаетесь. Даже моя сестра не позволяет мне присоединиться к ней, потому что я толстая и не в форме. — Я все еще переживаю из-за этого. С тех пор как я приехала на Ледяную планету, я теряю сантиметры как сумасшедшая из-за постоянной физической активности. Я думала, что на самом деле выгляжу довольно подтянуто, поэтому слышать, что меня считают обузой, больно.
Нет, вычеркните это. Это меня злит. Никто на этой планете не дает мне честной встряски, и все потому, что я была немного вспыльчива, когда узнала, что мою сестру украли.
Хассен протягивает руку и поправляет лук и стрелы на моем плече, отводя одну назад, которая, вероятно, попала бы мне в глаз, если бы я повернулась влево.
— Я понимаю.
Это не то, что я ожидала услышать от большого, мускулистого придурка, который украл мою сестру.
— Ты понимаешь?
— Я понимаю скуку. — Он жестом указывает на бесконечные заснеженные холмы вокруг нас, его лицо суровое. — Ты думаешь, мне не скучно, когда не с кем поговорить? Охотиться изо дня в день, едва перекинувшись парой слов с другим? Ты думаешь, я не жажду компании у костра ночью? Я бы с радостью предпочел храп Таушена тишине одиночества.
— Я… ох. — Я вдруг не знаю, что сказать. Это звучит ужасно, и все же в то же время я не могу поверить, что испытываю чувство симпатии к придурку, который украл мою сестру. Потому что я знаю, каково это, когда тебя игнорируют. Я знаю, каково это — чувствовать, что все в мире против тебя. Я знаю, каково это — быть снаружи и отчаянно желать, чтобы тебя приняли.
Я просто не думала, что буду испытывать родственные чувства к Хассену. Мне говорили снова и снова, что с ним Лейле никогда не угрожала опасность, что он украл ее только потому, что хотел заботиться о ней и спариваться с ней, но я, несмотря ни на что, держала в себе чертовски много гнева из-за этого. Он попытался силой удерживать ее, и это было не круто.
Но теперь я также вижу другой слой под «самоуверенным придурком». Он все еще такой, но он также… одинок и отчаялся. Он увидел в моей сестре шанс и воспользовался им. Я должна ненавидеть его за это. Вместо этого я продолжаю думать о том, какой теплой была его пушистая, бархатистая грудь.
Я, должно быть, идиотка.
— Ну, если тебе скучно, — беспечно говорю я, — тогда научи меня охотиться. Мы можем составить друг другу компанию. — Я дергаю за тетиву лука, которая затянута у меня между грудей, как ремень безопасности. — Мне нужно научиться быть полезной. Не только потому, что мне нужно внести свой вклад в ситуацию с продовольствием, но мне нужно что-то делать.
Я не указываю на мысль, засевшую в глубине моего сознания: что мне
