Муза или служба прокачки героев - Мария Казакова
Шагнуть дальше дверного проема у нее наглости не хватило, как, впрочем, и места в тесной кухне. Маленькое пространство уже оккупировали хвостатые попы и упрямый герой. Если ранее она хотела задеть его своими словами, у нее это не получилось. Но ведь у нее было еще столько попыток! Она могла выводить его из себя бесконечно долго, но надеялась сделать это как можно быстрее.
— Не будь я музой, я бы плутала здесь всю зиму, похоже, никто не хочет иметь с тобой дело, — раздраженно протянула Рэй, продолжая раздеваться, и она могла поклясться, что услышала тихое хмыканье. Три черных мокрых носа синхронно следовали движению разматывающегося шарфа вокруг ее шеи.
— Не то чтобы это тебя оправдывало, но пахнет довольно вкусно, — попытала она удачу вновь, на сей раз дружелюбнее, но Сет Уайт лишь склонил голову влево и потерся ухом о приподнятое плечо. Похоже, что лесть из уст очаровательной покровительницы на него тоже не действовала. Зато один из псов одобрительно залаял, довольно облизываясь.
"Собака быстрее заговорит, чем Сет Уайт!"
Рэй ненавидела плохих парней, не верила в любовь героинь к скотскому отношению и мужскому безразличию. Но больше всего она терпеть не могла эгоистов. Самовлюбленных, нахальных, презрительно усмехающихся типов, которые отныне в ее сознании сверкали блондинистой шевелюрой. И та крупинка симпатии, что была заложена в ней как сама собой разумеющаяся, по отношению к ее герою, вспыхнула синим обжигающим пламенем, который отразился в глазах музы неестественным свечением.
Сила разливалась по ее телу, бесновалась внутри, готовая вырваться наружу и наброситься, захватить в свой плен, заставляя подчиниться. Еще ни разу ей не приходилось становиться «тенью» настоящего злодея, и сейчас, физически ощущая горючий запах их противостояния, Рэй готова была поспорить на свою репутацию, что Сет Уайт мог бы стать отменным отрицательным персонажем! И если уж он так хотел играть по-плохому, она принимает его вызов.
— Не хочешь по-хорошему? — слова девушки, ее глубокий, низкий голос, пугали ее саму, как и злость, но она с отчаянием понимала, что, вопреки своим принципам, сейчас не имела ничего против грязных приемов.
Набрав в грудь воздуха, Рэй расставила ноги шире, закрыла глаза и призвала силу музы. Воздух вокруг нее заискрился, запахло озоном, ее опушенные руки до побелевших костяшек сжались в кулаки, кровь пульсировала в венах.
— Знай, я все равно не отступлюсь, даже если ты и дальше будешь вести себя как упертый баран!
Его лицо было отстраненным, когда он все же соизволил повернуться и перевести на нее свои серые скучающие глаза, которые мгновенно расширись в изумлении от зловещего вида взъерошенной девушки с порабощающим взглядом.
— Я ТВОЙ КУРАТОР! — ее верхняя губа дрогнула в оскале. Больше не пытаясь быть милой, она грозно наставила на мужчину палец, поняв, что это, может быть, единственный шанс заставить его выслушать ее, и услышала тихий утробный рык хаски. Поднявшись со своих мест, псы предупреждающе залаяли, обнажая клыки.
Еще миг, и они кинуться на нее.
Еще миг, и Сет резко бросился вперед, загораживая их собой, или защищая… ее?
Еще миг, и она оказалась рядом и заскользила горячими, сияющими ладонями по его груди, привставая на цыпочки, пугая и одновременно притягивая магией своих зачарованных глаз. В этот момент, когда она была так близко к нему, так очаровательна и так сильна, замерший каменной стеной между пылающей музой и тремя озлобленными псами, он вдруг отмер.
— Овца, — выдохнул Сет как на духу совершенно беззлобно, словно слово все это время вертелось у него на языке, и он просто поддался искушению.
— ЧТО?!
Она не ослышалась? Он что, только что посмел оскорбить ее?
— Твое имя «овца», а ты называешь бараном меня?!
Да он просто… смеялся над ней!
Он не смеялся. Он падал. Его глаза неожиданно закатились, тело подалось назад, и ладони музы взлетели вверх к широким, опущенным в бессилии плечам, надавили. Ноги героя подогнулись, и голова вздернулась, как только колени достигли пола, но муза не держала его. Напротив. Она была причиной его падения. Мужчина тяжело рухнул между псами с надрывным хрипом, жадно глотая ртом выбитый из груди воздух.
Уложенный на лопатки у ее ног.
Впечатляющая картина.
Настолько впечатляющая, что даже обвиняющий лай и взволнованное поскуливание не были способны разжалобить ее. Она ни капельки не жалела о содеянном. А ведь он был никем, и она тоже. Второстепенный, не значащий для сюжета герой и умирающая муза, не принадлежащая ни одному из книжных миров. Но ликование от своей маленькой победы так захватило ее, словно их перепалка была значимой частью ее существования.
— Слияние. Знаешь, на что это будет похоже?
Взмахом руки она заставила псов замолчать, а затем, со снисходительной усмешкой поглядывая на Сета сверху вниз, изящно опустилась на корточки возле парализованного тела.
— Все будет как прежде, просто я буду рядом. Словно я в тебе. Ты не почувствуешь меня, зато я буду чувствовать тебя. Так будет легче.
«Легче для кого?»
Музы не читали мысли, но злые, холодные глаза Сета Уайта были столь выразительны, что это было и не нужно.
Вот только там было кое что еще. Сомнение. И каким бы упрямым, колючим засранцем не был этот беловолосый мужчина, муза вдруг ощутила острую потребность успокоить своего героя.
Она не хотела пугать его. Давить. Заставлять. Ломать. Все должно было быть по-другому. Как раньше. Но как раньше уже не будет. И она извиняется перед ним. За свою грубость, за свою напористость. Склонившись над мужчиной, Рэй невесомо коснулась его лица в утешающем жесте, опускаясь до проникновенного шепота:
— Я обещаю тебе, Сет Уайт, что не разрушу твою жизнь. Я украшу ее.
Он всегда будет собой, она не причинит ему вреда. Не заберет ничего, что так дорого его горячему сердцу. Только добавит.
Ее голос обволакивал, проникал в голову и заставлял веки тяжелеть. Кончики ее пальцев скользили по изломам его лица, впадинам и четким линиям, вытравливая из серой бездны его глаз сомнение.
Он стремительно погружался в сон и вопреки всем обстоятельствам, которые привели в его дом сумасшедшую музу, вспоминал о том, как же давно он был одинок…
Обмануться было бы проще, чем признать себя недееспособной музой. Ее сила, сработав раз, угасла до жалкого спичечного пламени на дне души, и Рэйчел боялась, что теперь оно разгорится нескоро, если разгорится вообще.
Маленькая, никчемная ложь во благо. Она примет ее, проглотит и заставит поверить в
