Драконова Академия. Книга 4 - Марина Эльденберт
Я сделала пару глубоких вдохов и выдохов.
— Да, знаешь, мне тоже было очень больно, когда я пришла в себя и не увидела тебя рядом.
— Я знаю. Поэтому и прошу прощения. За то, что во мне не осталось сил просто тебя навестить. — Соня разжала пальцы. — Люциан не доложиться ко мне пришел. Он пришел, потому что ему было больно. Не знаю, в курсе ты или нет, но он без ума от тебя, и он чуть не рехнулся, когда узнал, что к нему явилась не ты, а Ленор. Господи… я даже такое умудрилась прозевать.
Она приложила ладони к щекам и села, абсолютно потерянная, а я, вспомнив, с чего это все началось, опустилась рядом с ней.
— Сумасшедший мир, — сказала, запрокинув голову и глядя на кружащиеся под порывами ветра лепестки. Местная яблоня была больше похожа на сакуру, хотя цвет лепестков — между фуксией и сиренью, был не похож вообще не на что. Высоченное небо, раскаленное до теплой голубизны солнцем, взрезали башенки Академии. — Вот так, со стороны посмотришь — сказка сказкой. А на деле полная жесть.
— Ну, все не так уж критично, — Соня улыбнулась.
— Может быть. Но мне жизненно важно отрефлексировать темные моменты через сарказм.
Подруга фыркнула. Поддалась моему примеру, откинулась на спинку скамейки и тоже запрокинула голову.
— Знаешь, я не представляю, что бы я делала, если бы не нашла тебя. Спасибо Жоффрею де Пейраку.
— Спасибо Жоффрею де Пейраку, — эхом отозвалась я.
Мы одновременно повернулись и посмотрели друг на друга.
— Мир? — спросила Соня.
— Мир, — ответила я. — Если только ты больше не будешь играть в Отморозко.
— Не буду. Обещаю.
Я опять вздохнула: у меня как гора с плеч свалилась. Может, мы с Соней и не были приклеенными друг к другу в нашем мире, но между нами не было этой тяжести, какая навалилась совсем недавно. И вот теперь, когда ее не стало, я снова могла дышать полной грудью, а еще… еще теперь мне было, кому сделать так. Я уткнулась в форменный пиджак подруги носом и шмыгнула им.
— Если ты знаешь все про Ленор, то ты все знаешь.
— Да. Но дальше меня это не пойдет, Лена, можешь не сомневаться.
— В тебе я не сомневаюсь, а вот в Люциане…
— Он злой, как почтальон Печкин. По той же самой причине.
Теперь уже фыркнула я: воспоминания о любимом же мультике Сониной мамы, который она нам показывала, тоже были живыми.
— Сомневаюсь, что у него чего-то по жизни не было.
— У него нет тебя.
От неожиданности я даже задрала голову.
— Ну знаете ли, я тоже не велосипед.
Соня усмехнулась.
— Он влюблен в тебя по уши.
— Он влюблен в себя по уши.
— Да. И в тебя. Одно другому не мешает.
Я вздохнула еще раз: через это дыхание из меня выходило дикое напряжение, которое я запрятала в себя после ванной, то есть ванных, и которое вернулось после нашего непродолжительного общения с Валентайном. Когда он ко мне прикоснулся, я шарахнулась от него, и, к счастью, он ничего не заметил. После случившегося этой ночью, хоть я ничего и не помнила, внутри просто будто что-то замкнуло на уровне инстинктов.
— Мы можем сейчас не говорить про Люциана? — покачала головой я. — И вообще больше не говорить про Люциана.
— Что-то мне подсказывает, что лучше говорить, но как знаешь, — Соня подняла руки, и мы, кажется, обе одновременно вспомнили, что про Сезара и про их свадьбу мы тоже больше не разговариваем.
Это на миг отразилось на лице подруги сдвинутыми бровями и быстрым:
— Так что там с Ленор?
Я отстранилась, села поудобнее, подогнув под себя ногу. И рассказала все, что произошло: начиная с момента, как я писала портрет Люциана, точнее, как Ленор писала портрет Люциана, с ее воспоминаний о поцелуе, появления в моем сне и заканчивая сегодняшним (или вчерашним) эндшпилем. Соня слушала, не перебивая, только хмурилась с каждым мгновением все больше и больше. Особенно она нахмурилась, когда я произнесла:
— Валентайн предположил, что мы вообще можем быть единым целым. То есть… Эвиль работала над тем, чтобы расщепить магию, темную и светлую в Сезаре, ну вот он и решил, что…
— Бред! — вскинулась Соня. Меня даже полоснуло ее яростью и раздражением. — Прости, Лен! Но как ты можешь быть придатком к этой… к этой девице! Сколько я тебя знаю, ты всегда была самостоятельной, целостной личностью, а предположить такое… ну, с тем же успехом можно предположить, что я попала в семью Драконовых не просто так. И это еще не говоря о том, какой матерью нужно быть, чтобы такое провернуть над собственной дочерью! Да и зачем? В Сезаре действительно соединены тьма и свет, а малышка, дочь людей-магов? Что такого могло быть в ней?
— Понятия не имею, — простонала я. — Но все настолько запуталось, что я уже ничему не удивлюсь.
Соня покачала головой.
— Нет. Мне кажется, здесь Валентайн неправ.
— Тем лучше, — я, если честно, тоже не горела желанием обзавестись таким ментальным сиамским близнецом, как Ленор. Девицу с таким мерзким характером еще поискать надо, неудивительно, что их с Ликой Эстре поселили в одном месте. Если бы Ленор осталась Ленор, была бы та еще dream team.
— Ладно, — теперь уже Соня глубоко вздохнула. — Факт остается фактом. Что ты собираешься с этим делать?
— Валентайн будет искать способ что-то с этим сделать, а я буду ему помогать. Потому что честно — здесь даже понятия не имею, как подступить к… к ментальному располовиниванию.
— А Валентайн уже знает?
— О чем?
— О том, что произошло сегодня.
— Нет.
— Нет?!
— Нет, и не узнает. Я не хочу причинять ему боль.
Соня открыла рот, будто собиралась что-то сказать, но тут же его закрыла. Раньше мы с ней всегда говорили откровенно, а еще она никогда не боялась сказать правду в лицо. Сейчас
