Конфидентка - Роман Евгеньевич Суржиков
…
- Матушка, беда: цветов не хватило!
- Для чего, дочь моя?
- Для алтаря во дворе! Насыпали розовых лепестков, но они кончились…
- Я сказала: розовой тканью, а не лепестками. Сколько цветов вы ободрали? Неужели все?!
- Ой… Простите, ради Софьи!.. Матушка, что же теперь?!
- Лепестки – собрать и под пресс, сделаем розовую воду, освятим, продадим. Как вернется Люсиль, пусть едет за флаконами. А алтарь накрыть парчой.
…
- Матушка, дароносицу туда или сюда? Здесь упадет, а там об нее споткнутся. Сюда, матушка? Или туда лучше?..
…
- Матушка, Люсиль с Виолеттой вернулись. Муки нет на базаре. Теперь уж совсем нет, даже с переплатой!
- Благословляю вас, сестры, в долгий путь за город, на мельницу Харпера. Напомните мельнику воцерковление племянницы, пускай сделает скидку. Так и скажите, он поймет. Да, дорогою не смейте спать! У сестры Марты возьмите иголки и порванные рясы, пока едете - зашейте!
…
- Матушка, я купила замок! Глядите, какой славный. Дорогой встретила Роуз, дочь винодела. Они опаздывают с поставкой, привезут только ночью.
- Ночью – не беда. Лишь бы не в день Сошествия…
…
Увлекшись кутерьмой, настоятельница почти забыла про эмиссара. Он вел себя на диво тихо: следовал тенью и ни в чем не мешал. Получив минуту передышки, она спросила:
- Милорд, имеете ли замечания к моей работе?
- Тринадцать штук, сударыня.
- О, Софья… Отчего же вы молчали?
- Трудись усердно в меру своих сил. Сил у вас много, вы вкладываете их без остатка. Отрадно видеть.
- Благодарю, милорд.
- А изъяны мелки и простительны, кроме одного: уберите скамьи со двора. Сиденье под солнечным небом – это театр, а не богослужение.
- Сию минуту, милорд.
Мягкость эмиссара порадовала аббатису. Он явно чего-то хотел от нее. Оказать услугу столь знатному лицу – хороший шанс продвинуться по службе. С двойным усердием она расшвыряла дела и выкроила время для чаепития. В уютной тиши кабинета наполнила гостю чашку.
- Я к вашим услугам, милорд.
Он кивнул:
- Вы понятливы, одобряю. Сударыня, я имею сомнения касательно невесты… Будучи знаком с ее отцом, я наблюдал девушку во время роста и формирования. Казалось, все потребные качества были должною мерой заложены в нее. Благочестие, скромность, смирение и трудолюбие девушка проявляла в нужном количестве. Получив письмом предложение от ее отца, я не стал колебаться и ответил согласием.
- Однако, милорд?..
- Третьего дня я прибыл в ваш город, увидел избранницу - и заметил в ней дурную перемену. Девушка стала живо интересоваться вопросами чувства. Мне думается, она влюбилась.
Аббатиса развела руками:
- Юным душам это свойственно. Не вижу беды, милорд.
- Если она любит другого, то сможет предать меня. Станет вражеским шпионом в моем доме!
- Милорд, скажу по опыту сотен свадеб: в половине случаев девушка идет к алтарю с одним мужчиной, а вздыхает по другому. Это не беда. С годами девушка забудет прежнее чувство и привыкнет любить вас.
- Я не могу полагаться на удачу.
- Тогда ухаживайте за нею, милорд. Сперва добейтесь любви, а потом ведите к алтарю.
Он раздраженно рубанул рукой:
- Не имею времени на глупости!
- Простите, милорд, но в таком случае… чего вы просите у меня?
- Во время свадьбы дайте ей Священный Предмет. Боги свяжут ее со мной, и она уже не посмеет предать.
- Конечно, я так и собиралась. Но, простите, милорд, традиции сильны, когда они соблюдаются в точности…
Аббатиса раскрыла доходную книгу.
- А вы своего не упустите, - отметил эмиссар.
Он выложил на стол восемь эфесов, вписал в книгу свое имя и сумму. Аббатиса могла помочь ему бесплатно, и настояла на деньгах вовсе не из жадности. Она успела понять этого человека: он не ценит ничего, что дается даром. Единственный путь к его сердцу – назначить себе высокую цену. Потому она смахнула золотые в ящик стола.
- Благодарю за пожертвование, милорд.
- Влюбленность девицы имеет еще одну неприятную грань. Само чувство, конечно, пройдет без следа. Но скверно, если оно оставило отпечаток на теле. Вы понимаете меня?
- Боюсь, не вполне. Коли девица в положении, родители не стали бы этого скрывать.
- Я хочу знать: сорван ли ее цветок? Применяла ли она право Мириам?
- По закону девушка может держать это в секрете.
- Для воплощения права Мириам она выбрала бы конфидента. Им может быть отец или мать, но оба поклялись мне, что девица чиста. Также конфидентом может стать известный, уважаемый в городе священник… Такой, как вы.
Аббатиса потеребила браслет на руке. Захотелось позвать и погладить кота – он отлично успокаивал в минуту волнения.
Вопрос эмиссара незаконен. Тайна конфиденсии равна тайне исповеди. Только с согласия девушки конфидент может раскрыть секрет, и никак иначе. Если аббатиса скажет: «Да», - она нарушит устав и сразу лишится уважения, станет бесхребетным слизняком в глазах гостя. Но твердое «нет» вызовет гнев.
- По закону, - медленно повторила она, - девица вправе хранить эту тайну.
Брови эмиссара угрожающе сошлись к переносице.
- Я закрыл глаза на многие изъяны вашего хозяйства.
- Милорд, я не просила снисхождения. Готова ответить за все, что делается в монастыре.
- Едва ли вы справитесь с ответом! Все здесь пропитано запахом денег.
- Я служу Софье и Церкви, а не кошельку. Никогда в жизни не поступалась верою ради выгоды.
- Только что вы взяли с меня восемь золотых.
- Ради вашего счастья, милорд.
- Так сделайте для моего счастья еще одно: скажите, чиста ли невеста.
Проклятье! Аббатиса обругала себя. Эмиссар завлек ее в ловушку, теперь осталось лишь два пути: сделка с совестью – или прямой конфликт. Хотя…
Она отперла секретный ящик, вынула книгу учета конфиденсий, раскрыла на чистом листе.
- Милорд, я не имею права нарушить тайну. Однако вы, как судья святой Церкви, можете потребовать сведений, и я буду вынуждена подчиниться.
Он прищурился, глядя ей в глаза. Оба понимали, что это компромисс. Да, высший церковный суд может отменить тайну исповеди – но только в присутствие того, кто был исповедан.
- Я требую, - сказал эмиссар.
Она подала ему перо и чернила.
- Будьте так добры, в письменной форме.
Его губы растянулись в подобие улыбки.
- Мне по нраву ваш стиль работы. Вы думаете
