Ошибка Белой Королевы или Кто обидел попаданку? (СИ) - Горбачева Вероника Вячеславовна

Поэтому, хоть и не друзья, но коллеги и соратники, которым можно в бою доверить спину, у Хью появились. А у общительного Дикки приятелей было — не сосчитать, таких же отчаянных парнишек, разве что не магов. Не раз и не два братишка приводил их на сэндвичи к тётушке Джули, да и сам, пропадая иногда на весь день, заявлялся не голодный, привеченный и накормленный родителями друзей. Однако всех этих Джимми, Томми, Эдди и Сэнди Хью знал наперечёт и периодически здоровался с их отцами, нет-нет, да обсуждая методы воздействия на молодёжь…

… и сам себе напоминая в такие минуты преждевременно покинувшего этот мир дорогого дядюшку Джорджи…

…но до последнего времени не слышал, чтобы кто-то пожаловался на болезнь отпрыска. На серьёзную болезнь. Ибо с пустяшными справлялся и местный целитель. А вот к Ричарду Коннору, столичному врачевателю, обращались только с чем-то неизлечимым, безнадёжным или неизвестным науке.

Слухи о бедолаге со страшным или неизвестным недугом по Маргитту определённо не бродили. Значит, таковой несчастный пока не существует в природе, иначе та же экономка не преминула бы поделиться новостью. Миссис Джули Осборн в силу природной общительности и умения фильтровать сплетни знала всё и обо всех.

За кого же беспокоился Дикки, что даже решился на серьёзную акцию втайне от брата?

Что ж. Поговорим. Немного позже.

Крошечным магическим посылом Хью погасил свечу. В гостиной остался аромат леса, умытого дождём, влажной прошлогодней листвы и молодой хвои. Со временем он растает вместе с завесой, прикрывающей следы рунной магии на шкатулке, с которой снимали защиту, а потом вновь установили.

Неожиданно Лоутер рассмеялся.

А ведь ему не показалось! Три дня назад, возвратившись из Дозора, он обратил внимание на специфичный запах в комнате. Но решил тогда, в наивности своей, что едва заметный аромат остался в ней с вечера: он тогда воспользовался свечой, маскируя отправку письма. Выходит, Дикки прошёлся, так сказать, по его следам и вдогонку подкинул крёстному свою депешу! Да ведь как хитр о замаскировался, паршивец, всё сделал по-взрослому!

Растёт братец. И умнеет. Весь в него.

***

Какого-то особого подхода и дипломатии для вызова младшенького на откровенный разговор не понадобилось.

Перед обедом Хью, как нечто, само собой разумеющееся, передал Дикки письмо. «Это тебе от Ричарда, братишка! Будешь отвечать — аккуратнее с отправкой, сам понимаешь. Лучше спроси лишний раз, если что не ясно, а то подведём твоего крёстного под надзор маго-полиции!» И ни одного вопроса, как знак доверия. За трапезой тоже ни словом, ни жестом не намекнул о своём интересе: вместо этого хвалил какой-то необыкновенный сырный суп с гренками, воздушные бараньи котлетки, овощное рагу… Заслуженно хвалил, между прочим: руки у миссис Осборн были золотые, и стряпня её славилась на весь городок. Замужество тётушки Джули прошло в Провансе; оставшись вдовой, да ещё бездетной, да в окружении недружелюбной родни покойного мужа, налетевшей на наследство, она не стала судиться да рядиться. Благо, сбережений хватало, чтобы вернуться на родину. Обжила пустующий родительский дом, с радостью встретила Лоутеров, приехавших по приглашению братца Эндрю, их дворецкого… и с тех пор с удовольствием потчевала господ, за это время успевших стать для неё «мальчиками» (за глаза, разумеется) всяческими вкусностями Франкийской кухни.

…Дикки за обедом тоже не сплоховал, вёл себя образцово, тщательно скрывая, что письмо жжёт ему карман. И даже вызвался после десерта почитать вслух тётушке Джули за её вязанием, как это частенько бывало; но та заявила, что надумала завтра с утра напечь каких-то особых булочек, а рецепт надо ещё поискать, да тесто поставить с вечера, да наведаться за особыми специями в лавку; но благослови господь Дикки за его доброе сердце! Переведя дух после её обстоятельного отказа, мальчишка чинно удалился наверх, в свою комнату, лишь на антресолях сорвавшись на бег. Хью, проводив его взглядом, хмыкнул, чинно выкурил традиционную вечернюю сигару и обсудил с Эндрю планы на ближайшее будущее. Откровенно говоря, он давно собирался предоставить старику отпуск, и не для покойного просиживания в кресле, а ради поправки здоровья: услать бывшего дворецкого на воды. До открытия курортного сезона и наплыва праздной капризной публики ещё пара месяцев; что в Бакстоне, что в Леммингтоне, как и в иных, подобных им курортных местечках, сейчас тишь и сонное царство, благодатные условия для немолодых приезжих. Самому Лоутеру покидать Маргитт запрещалось, и оттого вдвойне хотелось хоть кого-то услать отсюда на волю.

Так и не дождавшись Дикки, он решил заглянуть в лабораторию: проверить кое-какие артефакты, а заодно выждать, пока братишка изведётся настолько, что прибежит к нему сам. Не утерпит ведь, непоседа.

И не угадал. Оказывается, брат его уже караулил. Ёрзал на высоком стуле возле рабочего стола, болтал ногами, пытался не грызть ногти… в общем, по дороге в цокольный этаж, где, собственно, Хью разместил артефакторную, растерял всё правильное воспитание и из юного джентльмена превратился в того, кем, собственно, был: непоседливого долговязого подростка.

Старший Лоутер и бровью не повёл, заметив разомкнутую охранную линию вдоль порога, делающую дверь невидимой для непосвящённых. Вот не удивляла его вездесущность и проникаемость братца, тем более что за тайными его ходками в это скрытое от посторонних глаз помещение он следил давно. Не то чтобы потакал любопытству и шалостям… а просто помнил себя в детстве. Он сам, едва проклюнулись магические способности, научился обходить запретные руны и плетения, поскольку в усадьбе было несчётное число мест, куда Лоутеру, в ту пору ещё единственному наследнику, вход был заказан. Но все нарушения свершались им только по причине какой-нибудь огромной необходимости, и никогда — шалости ради. Конечно, «необходимость» подростками порой понимается по-своему, у них свои приоритеты… Но, отслеживая тайную деятельность брата, Хью видел ту же картину: того вело вперёд не баловство, а тяга к познанию или освоению чего-то нового.

Поэтому самое ценное в лаборатории он просто прятал за особо хитрыми плетениями. Не разберётся братец — значит, пока не дорос. Разберётся — молодец. А как такового секретного или противозаконного он ничего здесь не держал. Правда, за Универсальное портально-переговорное Зеркало ему могли запросто накрутить дополнительный срок к ссылке… но кто узнает-то? Если только маги из Ковена объявятся, но тем, говорят, в последнее время не до проверок, те кресла под собой берегут.

Хью подсел на соседний стул. Облокотился о высокую столешницу, выудил из кармана тёплое румяное яблоко и протянул брату.

— Ну, давай, рассказывай.

Ни вступлений, ни намёков. Они давно научились понимать и просчитывать друг друга без слов.

…Через полчаса оба задумчиво пинали ножки стульев, отбивая своеобразный ритм. Так, видите ли, легче шёл мыслительный процесс.

— Говоришь, ты так и не понял, откуда она? — уточнил Хью.

Братец глянул виновато.

— Я же сказал: мы редко виделись, и всегда недолго. Я просто не успевал спросить. Но мне кажется… — Запустил пальцы в пышную золотую гриву. Лицом братья Лоутеры были почти один в один, а вот шевелюрами различались. Старший — тёмно-русый, в отца, а вот младший унаследовал от матери кудри чистого золота. Вот уж погибель трепетных дев растёт.

Будущий разбиватель сердец продолжал:

— Она говорит с каким-то акцентом. И… я не сразу её слышу, но вижу по губам, что звук от сказанного приходит ко мне позже. Это ведь переводчик срабатывает, да?

Хью сдержанно кивнул. Верно, есть такая функция в портальном Зеркале, его личной разработки. По сути, вкупе с некоторыми завершёнными изделиями, хранящимися здесь, в артефакторной, модернизированное Зеркало — его и Дикки обеспеченное будущее. Патенты и лицензии. Возрождённый из руин Роуз Парк и фамильный особняк в столице. Дайте только добраться до свободы, и… Так, стоп, Хью. Не отвлекаться.