Тень Чернобога - Евгения Витальевна Кретова
Поэтому сейчас, услышав, что незнакомец торопится на встречу с отцом, она вежливо кивнула и стушевалась. Мужчина обернулся и неожиданно подмигнул. Катя на мгновение потеряла способность говорить: такой важный человек, а ведет себя словно подросток. Любопытство взяло верх над вежливостью и осторожностью:
– Простите, а вы кто?
– Я? – мужчина еле заметно улыбнулся.
У него оказались ярко-голубые, как небо ранней весной, глаза, и при этом совсем молодые, хотя лицо – Катя видела это теперь совершенно отчетливо – было покрыто сеткой мелких морщин. Услышав Катин вопрос, он остановился, поставил на пол портфель – тот с шорохом завалился набок – и протянул Кате узкую ладонь:
– В самом деле, невежливо получилось. Олег Велидарь, посол его величества в Византии…
Он снова подмигнул Кате, подобрал с пола развалившийся словно студень портфель и направился дальше. Катя поторопилась за ним.
– А отчество у вас какое?
– Богуславичи мы…
– Олег Богуславович, – Катя с любопытством поглядывала на пузатый портфель, – а как дела в Византии?
Вопрос был задан скорее чтобы поддержать разговор, так Катя представляла себе светскую беседу: следует задать вопрос о погоде, о месте, откуда прибыл гость, выслушать о том, как человек добрался, все ли здоровы… Придворному этикету в красноярской школе не учили, но в книжках герои вели себя именно так.
Посол, услышав вопрос Кати, внезапно остановился, посмотрел внимательнее, чем прежде, и покачал головой:
– Тебе надо в курс дела входить быстрее, царевна, не то впросак попадешь: дочь царская, а простых вещей не ведаешь. – Катя почувствовала, как краснеет. Некстати вспомнила кривенькие косички и собственный унылый вид. Олег пришел ей на помощь. – Тебе учителя назначили. Отчего у него не спросишь, что в мире творится, как живем мы, чем дышим, о чем мечтаем, к чему стремимся?
Катя опустила глаза, вздохнула.
– Митр меня только лекциями по истории да по географии мучает, – пожаловалась она, – как раз иду доклад делать по Геродоту…
Олег Богуславович помолчал.
– Знать труды отца истории, конечно, похвально, а отчего иных летописей не читаешь?
– Каких?! – у Кати на глазах навернулись слезы. – Не знаю я здесь ничего! И мне никто ничего не рассказывает, даже мама…
Она осеклась – меньше всего стоило этому незнакомому человеку, который через пять минут увидит ее отца, говорить о том, что у нее здесь не всё в порядке. Да еще на маму жаловаться. Если бы не сверток, который она сжимала в руке, сорвалась бы и умчалась в библиотеку к Митру. Не пришлось бы сгорать от стыда.
Посол посмотрел на дверь в основную часть дворца, с сожалением опустил на пол портфель, тот опять завалился набок. Чтобы тот стоял ровно, Олег Богуславович подпер его ногой. Посмотрел на Катю строго:
– Ты – дочь русского царя. Владения твои велики и обширны, народ твой многочислен и разнообразен… Ты не можешь не интересоваться им. Ты находишься здесь уже… сколько? Три?.. – Катя неохотно кивнула. – Три недели, а знания твои ограничиваются парой-тройкой легенд и сказок, пусть и весьма примечательных. И ты ждешь, что тебе доложат, расскажут, положат в твою голову все, что тебе пригодится… Так нет же, не так это делается. – Он вздохнул и добавил уже мягче: – В твоем распоряжении лучшие библиотеки мира, все знания, какие люди накопили за тысячи лет. Ты сама, слышишь, сама должна искать их и добиваться, чтобы тебе предоставили возможность знать то, что другим не дано… Поговори со своим наставником. Спроси совета, с какого раздела начать.
– А с какого бы начали вы? – Катя все еще не смела поднять на него взгляд и стояла, прижав к груди тяжелый сверток.
– Я бы начал с геополитики и новейшей истории.
Он решительно подобрал свой портфель и, взяв из рук Кати сверток, коротко попрощался с ней и пожелал удачи, после чего быстрым шагом продолжил свой путь. Катя осталась стоять, словно ее пригвоздили к полу. В сердце росла обида: даже этот чужой и незнакомый человек и то недоволен ею… А что она, собственно, такого сделала? Из вежливости спросила, как там дела в Византии – не в той, которая пала под натиском турок-османов, а в этой. В Византии мира Велеса и Макоши…
Словно услышав ее мысли, посол остановился у самого выхода из галереи, развернулся на пятках и тихо и оттого, вероятно, очень четко произнес:
– А с Византией мы, царевна, накануне войны…
Глава 3
Государь
Катя бы, возможно, восприняла эти слова как шутку, если бы не серьезный тон посла, с которым эта фраза оказалась произнесена.
Да. Она ничего не смыслила в этом мире. Колечко-напоминание горело огнем, но, прежде чем свернуть к библиотеке, она все-таки остановилась у карты Европы. Пригляделась к обозначениям на берегах Средиземного моря. Великое море – так оно значилось на этой карте. Золотая звезда над Гибралтарским проливом – Константинополь. Катя проследила взглядом, нашла красно-бурый пунктир границы. До Ла-Манша и Балтийского моря на севере. Нынешняя Византия включала территории знакомых Кате Франции, Испании, Португалии, Германии и Польши и непосредственно граничила с Русским царством по Днепру. И вот сейчас, в этой диковинной реальности – они накануне войны.
Катя дотронулась до теплой, будто живой и дышащей поверхности карты, погладила выпуклую восьмиконечную звезду-Константинополь. Нашла на карте отметку чуть меньше – Москва. Столица. Поискала глазами Уральский хребет, обозначенный здесь как Рифейские горы[2], и на его южной оконечности нашла небольшую пульсирующую точку – летнюю резиденцию царя, где она сейчас и находилась. Рядом, у подножия горной гряды, – торговые пути и крупный город, обозначенный как Мирград. Его она видела на какой-то из карт, если идти в другую сторону галереи, к маминой спальне. Но сейчас проверить времени нет – колечко обожгло нетерпеливым огнем. И это значило только одно: волхв Митр явился на урок раньше своей ученицы.
– Ой, мамочки! – воскликнула Катя в ужасе и рванула к узкой винтовой лестнице.
* * *
Когда Катя влетела в библиотеку, волхв в самом деле ее уже ждал. Он недовольно взглянул на часы, отчего его тонкие губы еще плотнее сжались, а брови сомкнулись в одну сердитую
