Тэсса на краю земли - Тата Алатова
Тэсса шагнула вперед и обалдела.
Ей показалось, что она очутилась в филиале музея. Какого-нибудь Лувра или что там самое пафосное. Хрусталь шикарных люстр отражался в мраморных полах. Деревянные резные панели на стенах. Ковры. Картины. Бархат тяжелый портьер.
И тощий белобрысый воришка, который в могучих руках Билли Милна казался просто мальчишкой.
Но в следующую секунду Тэсса увидела и возрастные морщинки вокруг голубых, как летнее небо, глаз, солнечные ресницы, золотистые прямые волосы до плеч.
Рваные джинсы и яркая футболка с одуванчиком.
Ровесник Тэссы, не младше.
Она подошла ближе и присела на корточки перед этим одуванчиком — Билли поставил его на колени, заламывая одну руку за спину.
— Ну и кто ты такой? — спросила она ласково.
— Лонгли! — пролепетал тот испуганно. — Холли Лонгли! Да вот же — моя подпись на картине.
И действительно, рядом стояла прислоненная к стене картина, которую воришка, видимо, успел стянуть со стены.
— Брешет, — уверенно сказал Билли. — Холли Лонгли великий художник. Его картины стоят безумных денег! Он бы не стал заниматься воровством.
— И вовсе не воровством, — сердито возразил Холли Лонгли и дернулся. — Да отпустите вы!
Тэсса кивнула Билли, и тот выпустил свою жертву, отошел, отряхивая руки.
— Вот громила, — восхищенным шепотом поделился с Тэссой своими впечатлениями воришка и как-то плавно перетек с колен на задницу, скрестив ноги по-турецки. На его лице испуг постепенно сменялся веселым лукавством.
— Если ты не хотел украсть картину, то что ты собирался с ней сделать?
— Исправить. Я вчера ночью проснулся как от толчка и понял, что эта картина неправильно нарисована. Ей не хватает света и цвета.
— Как это неправильно? — обиделась Дебора. — Вы знаете, сколько денег мы за нее заплатили? Да у нас самая полная коллекция произведений Холли Лонгли.
— Да, да, — он, уже не слушая ее, крутил головой по сторонам. Потом резво вскочил на ноги и протянул руку Тэссе. — Давай я тебе покажу.
— Что? — спросила она, странно завороженная этим обаянием трикстера, и машинально вложила свою ладонь в его, поднимаясь следом.
— Ой, — воришка подпрыгнул, как от укола булавкой. — Какая у тебя щекотливая аура!
— Щекотливая аура? — повторила Тэсса обескураженно.
Он подвел ее к одной из картин, встал за спину и положил горячие ладони на ее плечи.
— Посмотри, — велел воришка. — Сможешь увидеть?
Тэсса стряхнула его руки и едва удержалась от шага вперед.
Это был пейзаж, обычный сельский пейзаж. Слепило солнце. Изумрудными переливами сверкали холмы, казавшиеся бесконечными. Вдалеке был виден простой дом из серого камня, из его трубы убегала в небо струйка дыма.
И Тээса знала, что в этом доме пахнет молоком и теплым хлебом, что там живут люди, которым хорошо вместе и которые вечерам подолгу гуляют по этим холмам. И она услышала смех, и собачий лай, и мурлыканье крохотного котенка, и детские голоса.
И все это наполняло огромным бескрайним счастьем, таким покоем, который Тэсса искала и не находила всю жизнь.
И она остро, до слез захотела себе такую картину, потому что если она будет засыпать, глядя на нее, то ни один кошмар не посмеет ее беспокоить. Померкнет перед лицом этой радости.
— Ты видишь, — довольно провозгласил тот, кто называл себя Холли Лонгли. — Мало кто видит это так ясно, но ты видишь. А теперь посмотри на это.
И он снова бесцеремонно схватил Тэссу за руку и потащил к другой картине, прислоненной к дивану.
— Разве не очевидно? — досадливо произнес воришка. — Совершенно не то!
— Да, — ответила Тэсса без раздумий. — Это просто картина. В ней нет радости.
— Как? — заволновались Милны. Они честно переводили взгляд с одного полотна на другое и не могли уловить разницу. — Подделка?
— Нет-нет, — успокоил их Холли. — Просто когда я писал эту картину, у меня было дурное настроение.
— Ну знаете ли, — фыркнула Дебора. — В таком случае надо было сделать скидку!
— Но зачем, — спросил Билли, — было проникать в наш дом тайно?
— Ах это, — Холли поскучнел. Он неотрывно смотрел на бракованную картину, будто у него руки чесались немедленно взяться за кисть и все исправить. — Признаться, я вообще плохо думал. Меня охватило такое непреодолимое желание исправить свою ошибку, что я вскочил ночью с кровати, прыгнул в машину, позвонил своему менеджеру и спросил адрес покупателей «Томного утра после долгой пьянки». И я просто ехал, и ехал, и ехал…
— И приехали в Нью-Нюлин, — сказала Тэсса. — Вы действительно очень хотели попасть сюда, раз обошлись без проводника. Идемте в участок, я проверю ваши документы и решу, что с вами делать.
— А картина? — всполошился Холли.
Милны переглянулись.
— Потом вы вернетесь и исправите свой брак, — решил Билли.
— Ну после того, как отсидите срок за незаконное вторжение, — добавила Дебора.
— В тюрьме? — в округлившихся глазах Холли появились слезы.
— Боже, — Тэсса закатила глаза, — только нервных художников нам тут не хватало!
Однако, покидая дом Милнов, она снова бросила прощальный тайный взгляд на пейзаж, ощущая мучительное желание не расставаться с ним.
В управлении уже горел свет, а взволнованная Фанни бегала туда-сюда перед зданием.
— Тэсса, — закричала она издалека и бросилась навстречу, едва не ломая ноги на высоких каблуках. На ней были оранжевые гольфы и зеленое платье с фуксиями. — Что случилось? Куда ты убежала? Снова массовые убийства?
— А? — встрепенулся Холли, который уныло брел за Тэссой, едва переставляя ноги. Ему очень не хотелось уходить от неправильной картины.
— Да у нас тут куры дохнут, — пояснила Тэсса и неожиданно для себя зевнула. Глаза у нее слипались. Давно она не хотела так сильно спать. — Фанни, открывай контору, оформляем нарушителя.
— Я художник!
— Какой хорошенький, — восхитилась Фанни.
— Ну вот что, Холли Лонгли, — Тэсса выключила компьютер. Она проверила подлинность его документов, убедилась, что он чист перед законом, и даже погуглила: перед ней действительно сидел всемирно известный художник, прямой потомок Уолтера Лонгли, основателя Ньюлинской художественной школы. — Поскольку это твое первое нарушение закона…
— Ах, что вы говорите, — кокетливо засмеялся Холли, и Фанни, полностью им околдованная, засмеялась тоже.
— Первое нарушение, на котором ты попался, — поправила Тэсса, — то мы не будем его фиксировать, правда? Ну зачем такой звезде, как ты, представать перед судом.
— Совершенно незачем, — искрясь удовольствием, согласился Холли.
— Однако как шериф Нью-Ньюлина я не могу спустить это дело на тормозах.
— Шериф?
— Шериф Тэсса Тарлтон.
Это имя в кои-то веки не произвело никакого впечатления.
— Как шериф деревни Нью-Ньюлин я приговариваю тебя к трем месяцам домашнего ареста.
— Что? — изумился Холли. — Да у меня и дома-то никакого нету! Не люблю оседлый образ жизни, знаете ли.
— Я приговариваю тебя к трем
