Стихийный мир. Морской эмир - Сильвия Лайм
Все было как наяву, и мне даже казалось, что я и не сплю вовсе. Ровно до тех пор, пока дож не оказался в шаге от меня и не сказал:
— Это сон. Но в Айреморе я могу приходить к тебе только так.
Поднял руку и коснулся моей щеки, нежно проведя тыльной стороной по коже.
Я захлебнулась дыханием.
В месте, где его пальцы дотронулись до меня, будто случился крохотный удар тока.
Знакомо… Почти болезненно приятно.
Я думала, что, исчезнув из Огненной империи, лишусь и тяжелого влияния на меня драконьей силы. Но ничего не изменилось. Даже во сне.
— Моя… лаурия… — тихо прошептал император, и каждое его слово прокатилось по мне горячей волной, где-то внутри лаская и подчиняя. Так, как это всегда и происходило.
Я нервно вздохнула и поняла, что вокруг больше нет воды. Мы действительно словно бы больше не были в Айреморе, очутившись на суше. Оглянулась по сторонам: спальня Красного дожа.
То же легкое приятное тепло, греющее кожу и распространяющееся от напольных жаровен-канделябров. Тот же ласковый ветерок из распахнутого витражного окна замка Хальвейль.
И тот же тяжелый, пьянящий взгляд красных, как кровь и вино, глаз, от которых подкашиваются ноги.
Боги, когда же это закончится?..
Я судорожно сглотнула, стараясь взять себя в руки и прикидывая, что, похоже, месяц наваждения все еще не кончился. Посчитала-прикинула в уме, и, судя по всему, оставалось уже недолго.
Еще немного потерпеть, и навеянная страсть исчезнет.
Я открыла тяжело упавшие веки и взглянула прямо в огненно-алые радужки.
Дож тоже смотрел на меня, не отрываясь. Даже, кажется, не моргая. Так, как умел только он, когда ни отвернуться, ни вздохнуть.
— Ничего не скажешь? — протянул он медленно и тихо, а затем… преодолел оставшееся между нами расстояние.
Все.
Горячие, обжигающие руки медленно скользнули на талию, погладили, обхватили, прижимая к высокой широкоплечей фигуре императора. К его горячей груди, от которой разило огнем и на которой шевелилась живая татуировка. И кажется: коснись ее — и сгоришь на месте.
Я коснулась. Прижалась щекой, изо всех сил зажмуриваясь, преодолевая инстинктивный нерациональный страх перед пламенем. И перед дожем, которого я не должна была ни любить, не желать, от разлуки с которым не должна была страдать.
Но делала все это, и даже больше. Стараясь только не думать.
Мои руки сами собой скользнули ему за спину и сцепились там в болезненном и тонком:
«Скучала…»
Дож ничего не сказал. Только прижал крепче. Так, что почти не вздохнуть. Поднял руку и коснулся волос. Пропуская между пальцами, зарываясь глубже, поглаживая… Словно тоже скучал.
Не верить. Нельзя верить…
Всего несколько дней осталось — и наваждение пройдет.
— Почему ты можешь приходить в Айремор только во сне? — выдохнула я, лишь бы сконцентрироваться на чем-то кроме жара его рук, огня тела. Лишь бы не терять разум.
— Назови меня по имени, — вместо ответа проговорил император и чуть отклонился назад, коснувшись пальцами моего подбородка.
Снова проник в меня своим взглядом, будто лезвием.
Я вздохнула.
Он словно знал, что его имя — еще один инструмент, режущий не хуже ножа.
— Назови и скажи, что скучала… — протянул он бархатно, и пальцы обвели линию моего подбородка, коснувшись уголка губ.
Я задрожала.
— Скучала… — произнесли эти предательские губы, подчиняющиеся с радостью, с удовольствием. Ощущающие ласковое покалывание, пряное наслаждение, сходное с разгорающимся теплом костра, греющего тебя в холодную лесную ночь. — Сициан…
— Хорошая лаурия, — низким вибрирующим голосом похвалил дож, чуть наклоняясь ко мне и почти касаясь моих губ своими.
Мышцы расслаблялись на глазах, а тело начинали бить крохотные острые молнии. По нервам, по костям и венам, превращая кровь в кислоту.
Но я все же на миг замерла, напрягаясь изо всех сил, и, сумев отстраниться не больше чем на миллиметр, подняла взгляд в колдовские глаза и выдохнула:
— Не лаурия. Называй меня по имени…
И чуть не утонула во вспыхнувшем кровавом пламени. Жарком. Болезненном.
Внизу живота скрутилась спираль тяжелого напряжения.
Мгновение, другое… Дож улыбнулся.
— Алекса-а-а-ндра, — протянул он, и от этого его голоса с моим именем на губах меня начало забрасывать будто на иные грани реальности. Дыхание безнадежно сбилось. Я хватала воздух ртом, как рыбка, выброшенная на раскаленный песок, и видела перед собой теперь только его улыбающиеся губы. Только губы, которых мне не хватало больше всего на свете. — Моя дерзкая девочка…
И в следующий миг его губы накрыли мои. И я не хотела больше ни видеть, ни слышать ничего вокруг. Теперь для меня был только он. Только мой Красный дож…
— Саша, — произнесла хрипло и отрывисто. — Я хочу, чтобы ты звал меня…
— Саша, — огненным эхом закончил Сициан, прикусывая мою нижнюю губу, опускаясь поцелуями по подбородку и ниже, по горлу, по шее с трепещущими и бешено качающими кровь венами.
Я отстранилась так резко, словно меня кто-то ударил. И взглянула в широко распахнутые горящие глаза дожа. Белки исчезли, пламя вырывалось за черту век.
Тянущий ужас свился змеиными кольцами внизу живота, смешиваясь с острой, как перец чили, страстью.
В ушах стучало, я терялась в происходящем, не до конца осознавая, в реальности я нахожусь или в собственных фантазиях. Видимо, именно поэтому у меня хватило смелости просто взять и выпалить:
— Нет. Ты вампир.
Без вопроса. Без крика, который, вообще-то, рвался из горла.
Сициан склонил голову набок, внимательно глядя на меня. А затем прищурился.
Алое пламя еще сильнее брызнуло из глаз, а затем… исчезло, сменившись простой радужкой, хоть и непривычного темно-красного цвета.
— Как ты узнала? — мягко протянул он, не думая отстраняться или спорить. Пытаться меня переубедить.
Сердце зашлось в нервном ритме.
Это правда. Я была права!
— Ты кусал меня? — дрожащим голосом спросила вместо ответа. — Пил мою кровь?
Ежки-дракошки, неужели я произношу это вслух? Неужели спрашиваю именно то, что спрашиваю?
Сициан склонил голову набок, поднял руку и коснулся пряди моих волос, что сейчас, в этом нереальном сне, наконец-то снова стали абсолютно нормальными, перестали развеваться и летать вокруг головы, как облако бледно-сиреневого одуванчика.
Я сдержала вздох.
Дож убрал прядь мне за ухо, с каким-то маниакальным интересом прослеживая движения собственной руки, пальца, скользнувшего ниже. На шею, где еще пару секунд назад были его губы.
И где я хотела вновь их почувствовать. Несмотря ни на
