Мой снежный король - Кая Север

Я даю ей несколько секунд отдышаться и прийти в себя, прежде чем задать свой вопрос. Все тем же бесцветным и спокойным голосом:

— Для чего, по-твоему, мне нужен Камень Жизни?

Вместе со своим ответом Вельма снова меня пытается ударить — в этот раз совсем слабо, толкнув ладонями в мои скрещенные на груди руки.

— Я не знаю, ясно?! — было очевидно, что ее эмоции бьют через край, — Я не знаю, на кой чёрт тебе сдался этот проклятый камень!..

Разумеется, она сейчас считает, что я из тех, кто мечтает о великом могуществе. Ведь так, кажется, говорили о моем отце, который не очень-то хорошо разбирался в истинных свойствах бриллианта. Но я слишком много времени провел, изучая оставшуюся в сохранности эльфийскую литературу, чтобы знать, что может дать это сокровище, а на что оно совершенно неспособно. И, к счастью, если говорить о том, что способен подарить бесценное сокровище эльфов… Богатство, могущество и власть уж точно не входит в число этих вещей.

— Ну а все же? — не унимаюсь я.

— Может, ты мечтаешь о вечной жизни? — эльфийка прищуривается, одаривая меня едким, презрительным взглядом. — А может просто хочешь завоевать весь мир и подчинить его собственной логической системе, в которой единственными правыми могут оказаться лишь проклятые альвы!

От последних ее слов мне даже хочется усмехнуться, хотя обычно язвительность мне никак не свойственна. Вместо этого я лишь качаю головой и делаю несколько шагов в направлении стола, на котором стоит графин с водой, дабы наполнить один из серебряных кубков и предложить его девушке. Ей точно нужно хотя бы немного попытаться успокоиться.

— Вечная жизнь — это проклятие, — невозмутимо отвечаю я, наполняя бокал, — А что до завоевания мира… В этом уже нет никакой нужды.

Стоит мне развернуться к Вельме, предлагая ей воду, как она тут же выбивает кубок у меня из рук. Что ж... Я ведь хотел как лучше.

— Мне плевать на то, зачем сдался тебе этот камень, — да уж, успокоить мне ее вряд ли удастся, ведь вместо этого я, кажется, распаляю принцессу все больше и больше. — Веришь или нет, но мне так же плевать и на мотивацию твоего отца. Сомневаюсь, что все ваши планы ценнее жизни целого народа. 

Что-то внутри меня вздрагивает от этих слов, но я не подаю и вида. Лишь приподнимаю подбородок, явно показывая эльфийке, что готов выдержать и эту тираду.

—...И уж точно мне плевать на все это, потому что лично для меня моё счастье гораздо важнее всего остального мира. Но всего этого меня лишили, просто потому, что я родилась эльфийкой. Вот моя вина в ваших глазах. Поэтому для вас моя жизнь ничего не стоит! Думаешь я всерьёз буду разбираться в том, что двигало твоим отцом, когда он убивал моих родителей? Или что двигало тобой, когда ты заключал со мной договор, после окончания которого я никак не могу остаться в живых? Ты и впрямь думаешь, что какие-то аргументы будут для меня более весомыми, чем вся та трагедия, которую мне пришлось пережить, и которую я несу на своих плечах и по сей день?

Снова — сплошные ненависть и неприкрытая злоба. О чем эльфийка вообще говорит? После окончания договора… Она не сможет остаться в живых? Снова лукавит и пытается меня запутать? Я хмурюсь, но решаю не останавливаться на этом сейчас. Потому как мне куда важнее донести до девчонки правду. Вряд ли, когда она услышит наконец о моих истинных намерениях, Вельма останется при своем. Как бы она не кичилась тем, что ей плевать на все и всех, кроме себя… Мне все еще хочется верить, что это неправда. И то мало-мальское наследие, что еще остается от ее народа, для нее не пустой звук.

— Черный лес умирает, — коротко говорю я, все еще не отводя взгляда от лица девушки.

Она должна прекрасно понимать, о чем речь — о древнейшем лесе, в котором зародилась жизнь ее народа. На котором когда-то выросло королевство, в котором мы сейчас находимся. То, что дает жизнь этим местам долгое время, и что есть сама суть не только магии, что питает эти земли, но и самого мироздания — если верить древним текстам. Да и любой, кто так или иначе обладает даром, не может отрицать этого. Древнейшая твердыня ее народа, принадлежавшая испокон веков Черным эльфам — или лесным, как их называли как раз благодаря их происхождению — была теперь беспомощна и уязвима без своего сердца. 

То, что сделал мой отец, было непоправимой ошибкой. Разграбив эту твердыню и не желая замечать, как еще при его жизни с материей нашего мира стало твориться что-то неладное. 

Я вижу по лицу Вельмы, что она отлично понимает, о чем я говорю. И я цепляюсь за ее понимание, как за единственную тростинку, которая способна привести однажды к союзу между нами.

— Все, чего я хочу — вернуть Камень Жизни на его законное место, только и всего, — у меня даже тон голоса несколько смягчается, — Теперь ты готова меня выслушать?

Пару раз моргнув, принцесса вдруг… делает то, чего я совсем не могу от нее ожидать.

Она отчего-то начинает хохотать. Громко и в голос. Внутри меня что-то вздрагивает снова, уже во второй раз за вечер, и мне это ох как не нравится. Для меня все происходящее слишком непредсказуемо, и этот разговор дается мне куда тяжелее, чем я могу себе позволить. А уж когда девица и вовсе вдруг садится на пол, накрывая голову руками и все еще продолжая смеяться… Не припомню, когда я в последний раз совершенно не знал, что мне теперь делать.

Ее смех, кажется, переходит в рыдания. Такие же громкие и отчаянные. Мне  самому ни разу в жизни не приходилось проявлять эмоции подобным образом, поэтому мне, мягко говоря, странно видеть такое со стороны. Но в то же время я допускаю возможность того, что это абсолютно нормально для людей, а уж для эльфов и подавно — тем более, принцесса, кажется, услышала не самую приятную новость для себя. Впрочем, мое