Фамильяр в сапогах и волшебное зеркало - Татьяна Рябинина
Поставив поднос на кровать, я сунула ему в лапы миску с ложкой, хлеб и ветчину. Из-за спинки кресла раздалось торопливое чавканье и чмоканье. Одевшись, я тоже принялась за завтрак, а потом составила посуду на поднос и взяла книгу.
- Интересно, зачем она тебе понадобилась? – немедленно прилетела ехидная реплика.
- Та-а-ак…
Подойдя к нему, я убедилась, что из кресла прекрасно видно в зеркале всю комнату, хоть и под углом. Потянулась отвесить паршивцу подзатыльник, но он моментально просек мои намерения и прикрыл башку пустой миской – словно каской.
- Да ладно тебе, Дэл…ла. Подумаешь, глянул разок. Чего я там нового увидел? Обычная голая баба… то есть женщина. Так зачем тебе книга?
- Хочу кое-что у нее спросить. Насчет своего будущего, - уклончиво ответила я, разглядывая обложку.
Книга была довольно большой, в черном кожаном переплете с рельефным выпуклым драконом, похожим на злую ящерицу. Я уже хотела накрыть его ладонью, но вспомнила, что сделать это нужно в полночь. Нет, не так.
В лунную полночь.
Интересно, что это значит? Ночь должна быть ясной? Или что-то другое?
- Бертран, слова «лунная полночь» тебе о чем-то говорят?
- Ясное дело. Только в лунную полночь и можно спрашивать книгу.
Спасибо, дорогой, вот теперь мне все сразу стало понятно.
Ладно, пока отложим это. Возможно, Дэлла снова выйдет на связь. Вопросов у меня все равно было в разы больше, чем я получила ответов. Да и у нее наверняка тоже. Все-таки вписаться в примитивное с технической точки зрения общество проще, хотя и не сказать чтобы приятнее. А вот каково ей осваивать новый мир, для начала на уровне двухкомнатной квартиры, и чтобы при этом не устроить локальную катастрофу?
Даже если без «лунной», я все равно не знала, как определить, когда наступит полночь. На глаза не попадалось ничего похожего на часы. Спросить Бертрана, как тут считается время, значит, спалиться. Нет, он вряд ли подумает, что я не Дэлла, а какая-то самозванка из другого мира. Скорее, что у хозяйки неладно с головой, но этого мне тоже не хотелось.
От нечего делать я начала перелистывать книгу, по диагонали проглядывая рецепты всевозможных зелий и тексты страшных наговоров.
- Бертран, а если какое-нибудь из этих заклятий прочитает не ведьма, что будет? Матушка мне ничего не рассказывала.
- Ясное дело, ты же не захотела учиться, - он высунул голову из-за спинки. - Ничего не будет. Ты поэтому книгу стащила? Чтобы твои сестрички не превратили тебя в жабу? Не бойся, в лучшем случае нальют отравы в суп. Так что рекомендую быть поаккуратнее.
- А как получилось, что я ведьма, а они нет? Разве это не по наследству передается?
- По наследству. Но не всегда. У мага и ведьмы все дети с даром, а если маг кто-то один, то не обязательно.
Ага, включилась биологичка Анастасия Андреевна, тут, похоже, магия подвязана на рецессивный ген. Если два рецессивных сойдутся в пару, то получиться ведьма. Или ведьмак.
- А у моего отца в роду не было колдунов?
- Точно не знаю, - Бертран почесал в затылке, - но, кажется, была какая-то бабка или прабабка.
Я долистала книгу до конца, не столько читая, сколько разглядывая цветные картинки, и на последней странице глаз вдруг зацепился за слово «лунная».
«Чтобы спросить книгу о чем-то, надо дождаться лунной полночи. Следует знать, что лунная полночь не совпадает с солнечной, поскольку за лунные сутки считается промежуток между двумя восходами луны. Лунные сутки продолжительнее солнечных, поэтому лунная полночь постоянно смещается по отношению к солнечной. Чтобы точно определить время восхода луны без специальных инструментов, маг должен следить за драконом на переплете. Важно не упустить момент, когда его глаза начнут светиться».
Вот оно что! И если бы не мое любопытство, вряд ли бы я добралась до этого дисклеймера. Равно как и то, что это известно Дэлле. Знать бы еще время восхода хотя бы приблизительно. Он ведь может быть и днем, и ночью.
Я подошла к окну, посмотрела на небо. В отличие от вчерашнего дня, оно было ясным, тонкий и почти прозрачный серп месяца висел низко-низко. Судя по положению солнца, шел на взлет, а не на посадку. Значит, завтра восход будет тоже утром. Не пропустить бы.
Обед я снова унесла в комнату, заявив, что не хочу сидеть за столом с такими образинами – портится аппетит. Похоже, они рассчитывали всячески отравлять мне оставшиеся до отъезда дни, если не буквально, то в переносном смысле, а вышло все наоборот.
Не знаете вы, подруги, что такое троллинг. Не умеете – не стоит и пытаться.
После обеда я решила прогуляться. Поверх солнца шел легкий, едва заметный снег, и унылая картина за окном стала очень даже приятной. Бертран ворчал, что мне, видимо, больше нечем заняться, и я ответила: да, нечем, поэтому идем гулять. От обеда осталось два куска хлеба, вполне можно было покормить птиц.
Они сидели вдоль дороги на голых кустах, скучные и нахохленные, но едва заметили хлеб у меня в руках, сразу насторожились. А что началось, когда я начала его крошить…
Птицы кружили вокруг меня, садились на плечи и на голову, дергали клювами за волосы, хватали крошки с ладони.
«Спасибо, спасибо! Какая ты милая! Какая ты добрая! Приходи еще!»
Я и правда понимала их! Как будто подкручиваешь настройку радиоприемника, и шум превращается в голоса. Только они звучали у меня в голове, сквозь щебет.
«Не знаю, смогу ли, - мысленно ответила я. – Мне придется уехать. Далеко».
«Как жаль!» - огорчились птицы.
- Прямо как люди, - проворчал Бертран, наблюдая за этой сценой. – Ты им делаешь добро, а они тут же гадят тебе на голову.
- Что ж ты злой-то такой? – спросила я, поплевав на носовой платок и оттирая птичий помет с рукава, но ответа не дождалась.
Гуляли мы долго, пока я не замерзла. Уже начало смеркаться, хотелось в тепло, к камину, который днем все-таки топили. Но кресло тут же захватил Бертран, скинув сапоги и протянув лапы к огню.
- Кстати, давно хочу спросить, - я повесила плащ и растянулась на кровати. – Зачем фамильярам сапоги?
- По-твоему, с такими лапами можно ходить босиком?
Из-за спинки высунулась задняя лапа с растопыренными пальцами. Розовая голая пяточка была по-младенчески трогательной, так и хотелось пощекотать.
