Сто двенадцатый коридор - Владимир Васильевич Зенков
Переоделся в своей каютке. Ужасно хотелось завалиться в такую неудобную и такую желанную койку, полежать, тупо глядя в матовый подволок. Неспешно все переварить, перемолоть внутри себя.
– Ага, – усмехнулся он, – и на рыбалочку сходить. Она как-то располагает к неторопливому перетиранию всяких проблем.
Напялил на физиономию маску непреклонного и железного начальника, важно прошествовал в рубку. В голове промелькнуло:
– И было имя ему – дурак, и облик он имел дурацкий, и суть его была оная же…
Опустив глаза, уселся в командирское кресло, буркнул:
– Ориентируемся, – и сейчас же зазвучал тревожный сигнал. Компьютерный баритон сообщил:
– На встречном курсе, направление 342 градуса, дальность пятьсот, искусственное тело. Масса порядка сорока тонн, размеры определить невозможно. Искусственное сооружение, предположительно, разрушено – никаких электромагнитных сигналов не подается.
Помощница, максимально увеличив изображение, ахнула:
– Командир, да это же вышедший из строя финишный маяк!
Командир буркнул:
– Ну, маяк и маяк. А что ты здесь ожидала встретить, придорожную закусочную?
– Командир, но вы вывели корабль точно в створ финишных маяков, несмотря на то, что они не работали. Если бы вы не установили свою поправку, мы бы оказались в полутора миллионах километров отсюда. Да еще и неизвестно, нашли бы мы их.
Александр с досадой проговорил:
– Опять двадцать пять – за рыбу деньги. Я тебе, о чем толковал, а ты протест, да протест.
– Но как вы определили это? Нет таких инструментов, нет таких органов чувств, чтобы на чудовищном расстоянии точно определить точку выхода.
– Это у тебя нет. У мерзких волосатых обезьян случается.
Она рассеянно сказала:
– Извините. Но, все-таки, я нигде об этом не слышала.
– И не услышишь. Поскольку это явления уникальные, наука ими не занимается – нечего систематизировать.
Помощница продолжала таращить на него глаза.
– Как вы это сделали?
– Как, как… Откуда я знаю – как? Да ты не переживай, это явление глубоко нетипичное. Пять, от силы семь пилотов во всей Системе могут проделать такое. Я один из них. Именно поэтому меня и послали – другому здесь просто нечего делать.
Анна с горечью сказала:
– А я-то хвост расфуфырила, еще и подумала: для чего здесь люди вообще нужны? Два биоформа запросто справились бы.
– Да и справились прекрасно бы, за исключением вот этой мелочи. Однако давай за работу. Сделай-ка по-быстрому программку – от маяка до маяка. Они хоть не работают, но для ориентирования годятся. В матрице их положение зафиксировано, так что начинай потихоньку. Как закончишь, ступай, поешь и отдохни пару часов. Потом я сосну малость – мы должны быть как новенькие, наступает самое главное.
Урчал потихоньку путевой курсограф, время от времени подавая веселенький сигнал – отсчитывал очередную сотню тысяч километров. Стелил на экране ярко-зеленую дорожку, уходящую в черт знает какую даль.
Александр поднялся, прошел в коммутационный отсек, посмотрел на контрольные дисплеи всех систем и агрегатов. Все в норме, отклонений нет. Пошел обратно, заглянул в полуоткрытую дверь кубрика. Анна, свернувшись калачиком, лежала на стеганой обивке рундука – словно обиженный ребенок. В воздухе носился легчайший аромат духов. Вишь ты, кокетка, даже этому научилась. Любая ароматическая косметика, кстати, строго запрещалась на борту. Но помощница, как впрочем, все женщины, оказавшиеся в полете, начисто игнорировала инструкцию.
Прошел в рубку, примостился на любимом откидном сиденьице, задумался. Ожили недавние дурные предчувствия какой-то непонятной надвигающейся беды. Это накладывалось на странное, раздерганное отношение к помощнице. Он уже отчетливо понял: эта девочка притягивала его. Притяжение казалось ему противоестественным, злило, но ничего с собой поделать не мог. То, что Анна мгновенно привязалась к нему, было ясно как божий день. Это почему-то тоже раздражало. Вспомнил, как перед предыдущим полетом, совершенно неожиданно захотелось ему щенка, сильно, как в детстве. Крошечный, увалистый шепард-терьер, в магазинчике на Трубной, дружелюбно повизгивая, нежно лизал ему палец. Жалко стало его до слез, так бы и сунул за отворот куртки. Пригрелся бы он там подмышкой, появилась бы в жизни привязанность. Увы, это было совершенно исключено. Тогда он испытал похожее злобное раздражение – ну что за жизнь проклятая, щенка и того нельзя завести.
Несколько раз ожесточенно потряс головой, вытряхивая ненужные сейчас мысли. Так, какое там оборудование нам понадобится? Малый каботажный челнок. «Механикус», универсальный робот, который, казалось, умел делать все – резать плазменным резаком самые прочные материалы, сверлить, взрывать, перетаскивать тяжести, работать в немыслимых завалах. Глайдерная платформа, скафандр для француза, пиропатроны для отстрела всякого металлического хлама, баллоны с кислородно-гелиевой смесью, аптечка, медицинский кокон – кто его знает, в каком состоянии научное светило…
Ему удалось еще пару часов вздремнуть. Если уж и не полный могучих сил, но относительно свежий, он уселся в командирское кресло. Протянул помощнице список.
– Давай-ка, Анюта, займемся упаковкой бота.
Анна быстро пробежала список, пожала плечами:
– Все на месте, командир. Я еще на базе от вашего имени приказала все это загрузить в бот.
– Выходит, мы летели со смещенным центром тяжести?
– Да нет, я точно все просчитала. Суперкарго базы осмотрел новую найтовку и дал добро.
Александр изумленно повертел носом:
– Мать, да тебе цены нет.
Помощница ехидно сказала:
– Начальству иногда приходят в голову светлые мысли.
– Ох, и язва ты, голубка.
Выползала на экран неяркая желтенькая звездочка, росла, заливая тусклым неживым светом рубку. Справа начал перекрывать экран узенький серп Гарпии – планетки, вокруг которой вращалась база экспедиции. Линия терминатора смещалась к центру планеты, открывая неприглядное ее лицо – все в оспинах метеоритных ударов, исполосованное эрозией, в глубоких шрамах тектонических сдвигов.
– Невеселое местечко, – размышлял Александр, – и как эти бедолаги здесь по полгода торчали?
– Вот она, – выдохнула Анна.
Из-за серовато-бурого распухшего бока планеты выползла ярко блестевшая в свете карлика точка. Помощница перевела бортовой телескоп в режим автоматического сопровождения и дала максимальное увеличение.
Огромный серебряный бублик станции вращался намного быстрее, чем необходимо. Полированная поверхность его была во многих местах изгрызена разломами. Вращение было не осевым, со значительным смещением. Время от времени от станции отделялись довольно крупные фрагменты – искореженные балки каркаса, лохмотья обшивки. Отлетали, неряшливо кувыркаясь в самых неожиданных направлениях.
– Плохо, ой как плохо. Хуже просто некуда, – поскреб в затылке Александр.
– Чем же так плохо?
– Очень значительный эксцентриситет из-за смещения центра тяжести. Значит, переменная гравитация. Слишком быстрое вращение, в силу которого идет интенсивное разрушение конструкции. Нет никакой гарантии, что на наши головы не свалится несколько тонн металла.
У основания каждой из четырех спиц бублика массивные цилиндры – в бронированных камерах размещалось
