Защитник Драконьего гнезда. Том второй - Айя Субботина
— Не помешаю?
Оборачиваюсь на голос и вижу Изабеллу – бледную, осунувшуюся, но вроде бы вполне твердо стоящую на ногах.
— Ты зачем покинула кровать? – поднимаюсь на ноги и хочу помочь проводить ее до кресла.
— Я сама, - отстраняется жена. – Я больше не могу лежать. Правда. Еще немного – и забуду, как переставлять ноги.
— Я бы напомнил, - усмехаюсь я, но к Изабелле не притрагиваюсь, позволяя ей самостоятельно передвигаться по залу.
И она идет вдоль стола.
— Удивительно, прошло всего чуть больше месяца, а такое ощущение, что целая жизнь, - говорит задумчиво.
— Тебя окружают замечательные люди, Би, так и норовят раскрасить твою жизнь самыми неожиданными красками, - путаюсь смягчить ее серьезную задумчивость.
— Как думаешь, у него когда-нибудь получится убить кого-то из нас двоих?
Не получилось смягчить.
— Он наверняка попытается снова – в этом я не сомневаюсь. В наших с тобой силах сделать так, чтобы сначала ограничить его свободу действий, а потом и скинуть, отрубить змееглазому уроду хвост и все остальные выступающие части тела.
— Ты всегда вселяешь в меня уверенность, - все же улыбается она. – Что у нас тут? – обводит взглядом стол и три кучки развернутых свитков.
— Тут у нас небольшие проблемы, - тоже подхожу к столу.
В общих чертах рассказываю ей о том, что только что вычитал.
— Ты получала что-то подобное?
— Нет. И вряд ли могла получить – всю переписку контролировал Великий Министр.
— Сейчас этого контроля нет – и люди надеются на нас. Если Корона и теперь от них отвернется – Артании в ее теперешнем виде уже не будет.
— Я понимаю, - кивает Изабелла и присаживается на край кресла. – Я должна тебе что-то сказать.
Беру второе кресло, ставлю его напротив и сажусь.
— Надеюсь, ты не станешь снова отдавать королевство в мои руки.
Она улыбается, но это вымученная улыбка.
— Я должна была сказать об этом намного раньше. Не знаю, изменилось бы что-нибудь от этого или нет, но должна была. Возможно, мы бы не сидели сейчас вот так, не разговаривали.
Она смотрит на меня со все той же легкой улыбкой – и мне кажется, что едва сдерживает слезы.
— Амелия и ты – лучшее, что случалось со мной за всю мою жизнь. Прошу, не перебивай меня сейчас. До самого конца, пока не договорю.
Чтобы она не собиралась мне сказать - она явно этого боится.
Она долго не переходит к основной части разговора.
Настолько долго, что я начинаю перебирать в голове самые нелицеприятные варианты.
Она решила начать семейную жизнь с правды и покаяться, что действительно желала мне смерти, когда пришла в палатку с теми отравленными настойками? Или скажет, что до сих пор сохнет и страдает по Лаэрту и наши супружеские обязанности для нее - невыносимая тягость? А раз в ее теперешнее состояние имеет некоторые… ограничения по деторождению, нам лучше уходить в спальню только для вида?
Я даже не знаю, какой из вариантов для меня будет более неприятным. Потому что уже некоторое время то и дело возвращаюсь в тот день, когда валялся в горяченным бреду, уже одной ногой в могиле, и увидел ее лицо сквозь пелену собственного смертельного бреда. Возможно, это действительно была не она, а кто-то очень похожий на нее? В том состоянии я бы вряд ли узнал собственное отражение, не говоря уж о женщине, которой в тот момент и в том месте просто не могло там быть. Если только она очень не постаралась и не прибегла к разным ухищрениям, на которые - я помню - всегда была способна.
Если Би скажет, что действительно хотела меня отравить - я все ей прощу.
Но… снова переживу предательство, которое тогда причиняло мне гораздо более сильную боль, чем смертельные раны и яд.
— Я только надеюсь, - наконец, открывает рот Изабелла, и я невольно подаюсь вперед, чтобы не пропустить ни звука, - вы не воспользуетесь моей откровенностью против меня.
Она так часто и без причины переходит от «ты» к «вы» и наоборот, что я не могу скрыть усмешку. Наверное, это лучшее свидетельство тому, что для нее наше прошлое и наше настоящее очень темно переплелись. Так же, как и для меня, и я не могу не признать, что это все очень сильно усложняет.
— Изабелла, вы меня пугаете, - говорю я, и позволяю себе вольность мазком коснуться ее руки. Просто как будто это произошло случайно, когда я тянул руку к самому дальнему свитку. Пустому, и абсолютно меня не интересующему. - Говорите, скорее, ока у меня не случился сердечный приступ.
Она бросает на меня хмурый недовольный взгляд. Мое бодрое настроение сейчас явно неуместно, так что приходится поджать губы. Нацепить на себя королевское беспристрастие и жестом предложить продолжить.
— Возможно, вам будет тяжело в это поверить, но… - Она теребит край испорченного гусиного пера. - Я честное слово не имею к этому отношения, потому что в моем мире такие вещи… абсолютно невозможны даже на уровне самой высокой науки.
Ее мире?
Значит, речь об этом.
— Я не Изабелла, и тебя впервые я увидела именно полтора месяца назад… здесь.
Она выпаливает эту фразу на одном дыхании и снова замолкает.
Честно говоря, за одно это ей следовало бы коленопреклонно поцеловать руку.
Не всякая женщина вот так смело признается в подобной… афере.
— И Магистра, и остальных я тоже впервые увидела именно в день вашего воскрешения. О котором тоже ничего не знаю.
Лицо моей жены перекрывает гримаса недовольства. Чем именно она недовольна - остается только догадываться, потому что я вроде никуда не бегу, не зову стражу, не приказываю вызвать жрецов и сотворить очищающий ритуал. И даже не устраиваю злокозненные насмешки над ее слабоумием.
Потому что… тоже
