Шторм в моей крови - Оксана Сергеевна Крыжановская
Даже у меня, признаюсь, глаза ошарашено расширились.
Тория выглядела… специфически. Пепельное закрытое платье с пышной юбкой, было вышито серебряной паутиной, по которой резво, перебирая лапками, носились словно в нетерпении чёрные вдовы — это было первое, что вгоняло в шок. Хотя главное была фата, если ленту бело-серой паутины, скрывающую лицо и тянущуюся за невестой на несколько метров, можно было так окрестить. Завершали образ белоснежно-белые туфли на каблуках с бантиками, непонятно каким образом очутившиеся на ногах невесты, ведь явно не подходили под платье. Казалось, невеста собралась выходить не за эльфа, а за вампира, или какого-нибудь бога мрака или пауков.
Тория медленной, неуверенной походкой дошла к Алану. Ведущий её через поляну отец — Бог Пламени — передал руку дочери будущему мужу, подошёл к валявшейся на траве королеве, привёл её в сознание, помог подняться на ноги и ещё учтиво подал платок, когда она расплакалась.
Под хмурыми, предупредительными взглядами, сторона жениха "оттаяла" и принялась неуверенно хлопать.
Старый энт протянул новобрачным две ветки-руки, на которые они положили свои ладони, и принялся шуршать листвой, от чего появилось ощущение, что он запел. Хотя на самом деле так и было. Это был древний, как сам мир язык энтов.
Артефакт-переводчик тут же активировался, вливая мне перевод прямо в голову:
— Судьбой единой существ я этих соединяю,
Вручая сердце, душу каждому из них.
Богиня Энэрин благослови их!
Как в давние века, так и по сей миг.
О милости тебя прошу, для этих двух сердец.
Пусть испытание они преодолеют без опаски,
Пусть души тянут друг к другу до скончания,
И пусть любовь их не гаснет никогда!
Когда энт закончил петь, Алан произнёс:
— Принимаю.
Ветка-рука под его ладонью раскрылась, обнажив зажатое колечко.
Жених повернулся к невесте, попытался поднять её фату, но она под его пальцами осыпалась, создав вокруг новобрачных серое облачко пыли.
Тория звонко чихнула, и рубашка эльфа покрылась серым "налетом". Алан весело рассмеялся, попытался вытереть рукавом лицо невесты. Но, видно, паутина была из породы упёртых, так как исчезать с лица невесты не пожелала, а только ещё больше "расплодилась".
Энт качнулся туда-сюда и весело рассмеялся. Новобрачные о чём-то тихо принялись переговариваться, я сидела далеко, поэтому услышать их не могла.
Не знаю до чего они договорились, но Тория чуть было не исчезла со своей свадьбы в жёлтом круге активировавшегося телепорта. Алан схватил её за руку и что-то сказал, телепорт тут же исчез и свадьба продолжилась.
Жених шагнул к невесте и громко заговорил, чтобы все услышали слова его клятвы:
— Тория, клянусь стать для тебя щитом, оберегающим от невзгод, мостом, преодолевающим проблемы, мечом, одолевающим преграды. Клянусь любить и почитать тебя. Клянусь своей душой, что буду преданным тебе мужем, который, скорей, вырвет себе сердце, чём обидит!
После чего он взял серьгу, поклонился энту, повернулся и вдел её в ухо невесты. Поцеловал серёжку, и что-то прошептал.
Тория повернулась к энту, положила ладонь и сказала:
— Принимаю. — Взяла серьгу, поклонилась энту, повернулась к жениху и произнесла слова клятвы: — Альнаир, я клянусь принадлежать тебе всем сердцем. Клянусь уважать и чтить тебя. Клянусь стать оберегом тебе. Клянусь, что буду преданной женой, которая и в мыслях не посмеет предать тебя.
Проделав те же действия, что и её уже муж, новобрачные принялись целоваться… хотя, на сколько я помню, у эльфов подобной традиции не было.
Когда новобрачные нацеловалась вдоволь, наступила пора принимать поздравления и подарки. Правда, в начале нам ещё пришлось подождать, пока новоиспеченные муж и жена приведут себя в порядок.
Мы оказались почти в самом конце, что было не удивительно. Сторона жениха любезно уступила право первым вручать подарки стороне невесты, в это время отпаиваясь успокаительными зельем, а то и чём-то покрепче.
Подарив стража-гомункула Тории, от чего она пришла в восторг, я быстро представила адептов молодожёнам и, попросив брата за ними приглядеть, отправилась гулять по лесу.
В своё время Алан показал мне, где можно ходить, а где нельзя, поэтому я не боялась, что могу забрести на одну из множества священных рощ. Когда вернулось, пиршество уже было самом в разгаре. Гости, расположившись за круглыми столами, ели, пили, разговаривали. То там, то тут звучали тосты за молодых.
Присев за один из пустующих на самом краю поляны столов, я попробовала несколько закусок, потом налила себе вина в бокал. Делая маленькие глоточки, принялась с легкой грустью наблюдать за танцующими парами, в центре которых танцевали молодожёны.
Нет, я за них была очень рада, но ещё чувствовала легкую грусть и… зависть.
За свои двадцать три года я ни разу не влюблялась. Были парни, к которым у меня появлялась симпатия, но вот что бы сильное чувство — к сожалению нет.
Моя любовь была отдана моим изобретениям. Но они не могли подарить мне человеческого тепла, которого редко, но метко иногда не хватало.
У меня есть много друзей и ко многим я испытываю глубокие чувства, но лишь симпатию и уважения. Конечно, были и те, кто пытался построить со мной отношения. Но я боялась, что если ничего не получится, то потеряю хорошего друга, поэтому все попытки обрывала на корню.
И сейчас немного жалела о своих принципах.
— Почему грустим, красавица? — раздался над ухом веселый мужской голос.
Я оглянулась и увидела склонившегося ко мне Музара — Бога Вдохновений.
Бог выглядел, как молодой мужчина лет двадцати пяти. Он был высоким, худощавым, даже слишком худым, со смазливым лицом, фиолетовыми глазами и короткими локонами рыжих волос.
— Давно не виделись, Музар, — ответила с натянутой приветливой улыбкой.
Бог покачал головой, присел на соседний стул, заглянул мне в глаза и задумчиво произнёс:
— Давно у тебя не было такого состояния.
— Какого?
— Подавленного и требующего вдохновения, — пояснил Музар, а потом нахмурился и спросил: — Кто обидел одну из моих любимых изобретательниц? Я последний раз видел тебя такой четыре года назад, когда тот старый интригант Март обвинил тебя в краже идеи летательного аппарата.
— Идея была моя, хоть мы и вместе работали над ней! — резко возразила, всё ещё болезненно относившись к тому моменту моей жизни, после которого я перестала работать в парах.
