Клеймо Солнца. Том 2 (СИ) - Пауль Анна

Я даже не имела понятия, что ему пришлось пережить, но чувствовала боль, пронизывающую не только тело, но и всю его сущность. В моём сознании вновь вспомнился мужской силуэт из моих снов — высокий, широкоплечий. Я как будто снова видела внутренним взором, как человек поворачивает ко мне лицо, а медленно подползающий луч света в последнюю секунду тонет во мраке… Темнота и была болью, и я не представляла, как можно с ней жить…

«Каким же сильным нужно быть, чтобы терпеть такую боль?»

Мне не стоило произносить эти слова. Я не собиралась, но уже ничего нельзя было изменить. Дэннис ушёл так быстро, что я больше ничего не успела произнести, и самое ужасное, что не сказала того, что, вероятно, было единственно важным. А может быть, Иоланто уберегло меня от того, чтобы совсем потерять голову и признаться тальпу, что я отыскала в его душе…

Нечто, что в сердце жителя станции совсем не надеялась найти. Прекрасное чувство, которое даже наши предки воспевали в песнях и прославляли в историях. По словам бабушки, сами на это чувство они были не способны.

Любовь.

Я помню, как однажды, во время галоклина, подсмотрела это чувство у Фортуната. Теперь то время казалось другой историей, случившейся в полузабытом сне. Но я всё ещё помнила трогательный огонёк. Такой же видела и у Дэнниса, когда впервые заглянула в его клетки. Однако теперь, при воспоминаниях о человеке, которого уже давно нет в живых, и той молодой девушке, чей образ хранится глубоко в душе парня, я увидела настоящий пожар…

Я резко возвращаюсь к реальности, когда за преградой появляется Мучитель, а следом Ребекка Олфорд. Её внешность кажется едва ли не детской, но душа совершенно закрыта, как, впрочем, и души других тальпов.

Мучитель и Ребекка Олфорд останавливаются перед тем, что Дэннис назвал «односторонним стеклом», и я вынуждена рассматривать свои ногти, хотя сама полностью сосредоточена на их разговоре.

— Не поверю, что человек, который столько времени проработал в Эпицентре с Рэем Рилсом и видел землян, не может поведать мне ничего стоящего, — с ноткой ехидства сообщает Мучитель. — Мисс Олфорд, не играй со мной, — предупреждает он угрожающе. — Не только потому, что ты обязана мне жизнью, тем, что живёшь в Третьем крыле и работаешь в Стеклянном доме, но и потому, что знаешь, чем это заканчивается.

— Я психоневролог, — незнакомое мне слово Ребекка произносит с нажимом, как будто оно может всё объяснить, — и всегда им была. Физиология полностью осталась за пределами моих исследований.

— Совершенно? — так же ехидно, как и прежде, уточняет Мучитель. — Мне казалось, психоневролог, как никто другой, знаком с физиологией человека.

— Человека, — повторяет девушка со значимостью. — Вы думаете, мне позволяли смотреть отчёты? Будь это так, я бы никогда не оказалась здесь, в Третьем крыле. Меня бы вообще уже не было на станции… — она молчит некоторое время, а потом добавляет: — Тем более, большинство из них были… другими. Не такими, как она.

Чувствуя на себе тяжёлые взгляды, я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не поднять голову и не заглянуть за преграду.

— Они были более… дикими, — говорит Ребекка, и притворяться, что я не слышу этих слов, становится слишком трудно.

— Более дикие? — усмехается Мучитель. — А у неё ты наблюдаешь манеры?

Не похоже, чтобы речь шла об эдемах, но они сказали «земляне»…

Только силой воли я продолжаю увлечённо рассматривать свои ногти.

— Они были агрессивнее, — произносит Ребекка, заставляя меня жадно, почти не дыша, воспринимать каждое слово.

— Они плохо понимали человеческую речь. Или делали вид, что не понимают. Всеми силами стремились избежать какого-либо общения. Не могло быть и речи о том, чтобы спокойно поговорить. Приходилось применять… — она делает паузу, а по моей спине пробегает холодок, когда девушка заканчивает фразу, — более жёсткие меры.

Палец соскальзывает, и я с силой вонзаю один ноготь под другой.

— Это первый случай, когда я могу провести исследования. Генерал Бронсон, поверьте мне, этот светлячок — гораздо больше, чем просто разменная монета для пчёл. И вопрос не столько в физиологии, сколько в её сознании, а главное мышлении.

— Между этими понятиями есть разница? — насмешливо говорит Мучитель, а затем его голос начинает сочиться ядом: — И что она может?

Грубый тон даже не позволяет мне до конца осознать, что он впервые назвал меня не словом «объект».

— Я выясню это, если вы позволите, — обещает Ребекка, в очередной раз заставляя моё тело напрягаться от пугающих слов. — Но даже те показатели, которые Дэннис получил первый раз, когда сканировал её мозг, доказывают, что активность гораздо выше, чем у нас.

Они молчат некоторое время, и мне приходится собрать всю силу воли в кулак, чтобы не поднимать голову и не вглядываться сквозь одностороннее стекло.

— Я очень не люблю терять время впустую, — наконец произносит Мучитель. — Ты знаешь. Делай, что хочешь, пока она здесь. У тебя всего несколько дней. Если не удивишь меня, то я останусь при своём мнении. Скорее всего, так и будет.

«Делай, что хочешь». А что захочет эта девушка со мной сделать?..

Как я могла задаваться вопросом, могу ли ей доверять?..

— Я хотела бы пригласить Марвина Вуда. Вы позволяете ему прийти?

Кто это?..

— Да, — отвечает Мучитель. — И потом я жду отчёт. Но ни слова о том, кто она такая.

— Это не потребуется, — говорит Ребекка и облегчённо выдыхает, в то время как во мне нарастает тревога.

Я уже думаю, в какой угол забиться, как Мучитель и Олфорд исчезают из моего поля зрения. Слышны звуки удаляющихся шагов. Я поднимаю голову и вижу, что за преградой никого нет. Я уверена, что Ребекка вернётся и приведёт с собой Марвина Вуда, но не имею ни малейшего представления, чем мне это грозит. А главное: что мне делать?..

Наверняка проходит несколько часов, но я так и не нахожу ответа на собственный вопрос. Ко мне приходит Коди с фруктами и овощами и садовым фонарём, но ни еда, ни молитва не могут унять моей тревоги. Каждую минуту я жду, что за преградой появится Ребекка с каким-то незнакомцем, и любой звук заставляет меня вздрагивать.

— Дэннис сказал, что я могу тебе доверять, — не выдерживаю я, заметив, что Коди собирается уходить.

Он замирает у двери и смотрит на меня широко распахнутыми глазами, как, впрочем, почти всегда.

— Конечно, — откликается он и поворачивается ко мне. — Я тебя не обижу.

Очень сомневаюсь, но Дэнниса здесь нет, и у меня не остаётся другого выхода.

— Я не знаю, что мне делать, — признаюсь я, хотя каждое слово даётся с трудом. — Здесь были Мучитель и Ребекка Олфорд, — шепчу как можно тише, то и дело заглядывая за преграду, в ожидании, что они могут появиться там снова и услышать мои слова. — Они говорили, что я нечто большее, чем просто разменная монета для пчёл, и нужно выяснить, что может моё сознание. Мучитель сказал: «Делай, что хочешь, пока она здесь. У тебя всего несколько дней». Ребекка Олфорд должна привести Марвина Вуда.

Пока я поспешно всё это говорю, на глаза наворачиваются предательские слёзы, а на последнем предложении начинает трястись губа. Коди смотрит на меня со смесью растерянности, сочувствия и страха, и последняя эмоция в его взгляде заставляет моё тело цепенеть ещё сильнее.

— Марвин Вуд? — переспрашивает он удивлённо, а потом словно приходит в себя и начинает говорить так же быстро, как я несколькими минутами до этого. — Он просто юноша, и хороший, так что он тебя не обидит. Как и Ребекка, скорее всего, не сделает ничего плохого. Не бойся. Я сейчас же поговорю с Дэннисом. Думаю, он знает, почему Ребекка так сказала генералу.

Коди говорит убеждённо, но его глаза, всегда наполненные ужасом, как, наверное, и мои, не придают уверенности.

— Не бойся, — повторяет он. — Всё будет хорошо. Я думаю, что…

Поздно. Мы больше не одни.

За преградой появляется Ребекка и незнакомый мне парень. Я начинаю кивать головой, и, к счастью, распознав мой намёк, Коди замолкает. Мне так страшно, что я не могу заставить себя отвести взгляд, а когда парень уходит за преграду, я лишь краем сознания замечаю, как он здоровается с ними, а потом совсем исчезает из поля моего зрения. Я перевожу взгляд на незнакомца, замираю и даже перестаю дышать.