Екатерина Оленева - Призрачная любовь
Девушка потерла виски, лоб, глаза.
Что это она так разгорячилась? Ей-то, спрашивается, какая разница до интимных радостей неизвестного страдальца? Но ничего поделать с собой Лена не могла. Злилась, и все тут!
Сходное чувство испытываешь, читая роман, симпатизируя главному герою. И вот он начинает творить глупости и гнусности, отбивающие у тебя желания знать о его дальнейшей судьбе. В отличие от романа, дневник повествовал о реальных событиях. И от этого на душе становилось как-то неуютно и смутно. И хотелось знать, что там было дальше с этим придурком. В тетради ещё было много листов, исписанных косым, по-женски изящным подчерком:
"Мы с Костей лежали на диване и взасос целовались. Я не слышал, как она вошла. Костя, наверное, тоже. Картина великолепная: я лежу на подушке. Костя, разгоряченный и мокрый, на мне. "Мы жадно лобзаем друг друга"!
Не берусь представить, что чувствовала Лена в этот светлый миг. Что чувствовал я, не хочу описывать. Это как во сне, в котором все одеты, а ты почему-то нагишом. Нюансов ощущений много, но все сводятся к одному: нелепо и стыдно.
Итак, я молча смотрел на неё со своей подушки. Выражение моего лица, слава тебе господи, я не видел. А Костя сделался нелепым и невменяемым. Наполовину разъярен, до смерти перепуган. Ещё бы! Праведник. Глава комсомола. Надежда института. Любимец публики — и вдруг — мужеложец! В этой роли мне и то хреново, а ведь мне паршивой овцой в стаде быть не привыкать. Я бы здорово посмеялся над ситуацией. Если бы не Лена.
У неё было такое лицо…
Белое, отрешенное, пораженное. Она, наверное, ни о чем подобном даже и не читала — не слышала, а не то, что вообразить рядом с собой могла.
Бедная моя девочка!
Если бы я мог, я бы в тот момент с радостью куда-нибудь провалился. Но проваливаться было некуда, да и невозможно. Надо было как-то выравнивать ситуацию. А как, черт возьми?! Что говорить, когда любовь твоей жизни заходит и видит тебя наполовину раздетым, обнимающимся с другим мужиком, прижимающимся уста в уста, и ты не уверен, в течение какого времени сия картина стояла пред её светлыми очами? Что следует сказать? Что у нас сеанс искусственного дыхания? Что он споткнулся и упал, а я его нежно утешал?
Костя вскочил, как ошпаренный.
— Мы тут… я тут… это не то, что ты думаешь…
Как будто он знал, о чем она думала. Как будто подумать можно было что-то другое?
Итак, Костя оправдывался. Нелепее ничего не придумаешь. Я же решил плыть по течению. Просто лежал и смотрел, куда повернут события дальше. Они, как и следовало полагать, никуда поворачивать не стали, остались на месте.
Глаза Лены стали нарочито огромными, подчеркнуто вопрошающими. Так и умоляли разубедить её в очевидном. Ага, дождешься от меня. Как же? Врать я не мастак. Не люблю. Считаю ниже своего достоинства.
Поняв, что ничего из меня не выжмет, Лена прошла в туалет. Я поплелся за ней. Так, на всякий случай. Не то, чтобы я её подозревал в суицидальных намерениях, я её для этого слишком хорошо знал. Ну, может, помощь, какая потребуется? Тазик там подержать, или ещё что?
Стоял рядом, заботливо держал в руках предварительно смоченное полотенце. Терпеливо смотрел, как её выворачивает на изнанку от отвращения ко мне. Когда ей надоело сидеть в обнимку с унитазом, я протянул ей руку. Но она с силой меня оттолкнула:
— Никогда меня больше не трогай! — С пафосом заявила рассерженная злюка, горя праведным негодованием. — Никогда больше не смей меня трогать своими грязными руками. — Руки, кстати, в этой ситуации были единственным, что осталось чистым. Я их за головой держал. Но ей до нюансов дела не было. — Никогда! — почти прорыдав, завершила чаровница. Ей оставалось только закинуть голову назад, ударив рукой ко лбу. И крики "браво!" из зала обеспечены.
Я аплодировать не решился.
Просто засмеялся в ответ.
Лицо светлого ангела исказилось и, размахнувшись, Лена закатила мне такую классную оплеуху! Закачаешься.
— Мразь, — прошипела она разъяренной кошкой.
— Конечно, — согласился я с очевидным. — А то ты не знала?
— Не знала, — уже с жалостным всхлипом. Ну, за жалостью, это не ко мне. Я никого не желаю. — Я хочу уйти!
— Да разве я мешаю? — пожал я плечами, посторонившись.
Я, правда, не мешал.
— Я никогда тебе этого не прощу!
— А я просить прощения не намерен. За что мне перед тобою извиняться? Я тебя ничем не обижал.
Я никогда и ни у кого не видел такого злого лица, как у этой некогда такой милой девочки.
— Ты пожалеешь о том, что так со мной обошелся, — тихо, на сей раз без всяких эмоций, сказала Лена.
— Вряд ли, если быть до конца честным.
— Я всем расскажу о вас.
— Да сделай милость, — отмахнулся я. — С меня вся дурная слава, как с гуся вода.
Она встала, отряхнулась и ушла.
Костя причитал, стонал и охал.
— Да ладно тебе, — рассмеялся я, обнимая его за шею и увлекая к кровати. Костя не сопротивлялся, большой, как медведь, и послушный, как теленок.
Зачем все это было мне нужно, спрашиваю я самого себя?! К черту! Ведь я не люблю мужчин вообще, и Костю, как представителя нашего мужского племени в своей постели, в частности, я тоже не люблю. Самое страшное, не знаю ответа я на простой вопрос: зачем?
Я болен. Наверное, это так. Головные боли почти не проходят. И мне хочется, чтобы боль стала больше, ярче, поглотила бы меня полностью, целиком.
Я устал. Пойду шырнусь, иначе окончательно свихнусь от этих мыслей".
"15 марта
То, что происходит в моей жизни, это просто кошмар. Непреходящий. И не передаваемый. Я ненавижу отца и брата, мой отец ненавидит меня и брата, мой брат ненавидит отца и меня. И все из-за одной, весьма простенькой, меркантильной и глупой особы. Вот такая: "Се ля ви".
И из-за чего (или кого), спрашивается, весь сыр-бор?
Она того стоит?
Она! Вот кого даже ненавидеть я не в силах. Противно.
"21 марта
Как глупо, продолжать существовать без всякой надежды получить радость от тягомотины, именуемой жизнью. Кругом грязь и грязь. Одна только грязь и похоть. Я встаю по утрам и понимаю — нужно убить время до вечера. И я его убиваю. Ничего нет, кроме бесконечных пьянок. Ничего нет, кроме кратковременных случайных связей. И бесконечного "кайфа". Нет НИЧЕГО.
Я не хочу больше так жить. Ненавижу себя, ненавижу людей. Если бы верил в Бога, возненавидел бы Бога.
Мир — хаос. Человек- результат случайного сцепления хромосом. Жизнь выходит из пустоты, и уходит в мертвое море пустоты. Я слышал версию о том, что цель в жизни заключается, якобы, в том, чтобы посадить дерево, оставить след, дать жизнь потомкам. Но я завершенный и совершеннейший эгоист. Плевать я хотел на потомков с самой высокой точки планеты. Я родился, чтобы умереть. Между двумя этими моментами я буду вынужден куролесить, ненавидеть, трахать случайных людей, растить кучу сопливых недоносков, в отцовстве которых на сто процентов никогда не смогу быть увереным. Я должен буду впихивать в головы маленьких уродцев не нужные ни мне, ни им, истины. Я буду изменять жене, потому что нет мужчин, рано или поздно не изменяющего жене, если только он не импотент, конечно. Потом придет старость. И я стану зависеть от милосердия такого же ублюдка, каким был сам. Потом — смерть.