Брачные контракты (СИ) - Ром Полина

— Разумеется, его почтенной матери, кир Пунте!

— А я? Как же тогда я?

— Ты, Стефания, будешь жить с кир Пунтой и покоить её старость.

— А потом? Ну, вы простите, патроно Серджио, что я спрашиваю, но я же из всех самая молодая. Должна же я знать, как я буду жить потом. Вдруг кир Пунта напишет завещание и всё отдаст храму? А куда денусь я?!

Ухмылку патроно сложно было понять по-другому – он точно понимал, что уж кир Пунта-то переживёт меня. Но она так же мгновенно исчезла, как и появилась перед этим.

— Двери Божьего Приюта всегда открыты для детей Всевышнего. Ты должна быть любезна с кир Пунтой и покорна её воле, и тогда она внесёт за тебя вклад в Приют. Есть не слишком требовательные Божьи Приюты, Стефания, и достаточно будет двух-трёх домов.

— А если она мне откажет? Старые люди бывают капризными, патроно Серждио. Да вы и сами должны это знать. Наверняка не все ваши прихожане одинаково ласковые и добродушные.

Он значительно покивал головой и ласково улыбнулся.

— Ты права, Стефания, но не мне, скромному патроно, на это жаловаться. Пусть Всевышний простит им их невольные прегрешения, как я им прощаю…

— Но вы не ответили, патроно Серджио, что мне делать, если я не сумею угодить кир Пунте?

— Думаю, что эту тяжесть я смогу снять с твоей души, дитя Божье. Я поговорю с кир Вассой и мы внесём этот пункт в твой брачный контракт.

Очень-очень мне не понравилась эта оговорка – «мы внесём»… Даже интересно, какое отношение этот патроно имеет к моему брачному контракту? Заодно уж и спрошу сейчас…

— Патроно Серджио, а могу я сама посмотреть свой брачный контракт?

Патроно разгневался! Он обрушил на мою голову громы и молнии, упрекая в недоверии к себе, в том, что я не ценю заботу и пренебрегаю словами кир Вассы, что не дело юной кир портить глаза документами и разбирать недоступные её уму договора, что я очень огорчила сейчас и Всевышнего, и самого патроно…

Бедный патроно! Какая неблагодарная зараза свалилась на его голову за скромный куш для храма! В общем-то, мне всё было уже понятно… И даже финальное заявление патроно Серджио ничего не изменило в моём понимании ситуации:

— Ты обязательно увидишь свой брачный договор в день свадьбы. Утром к вам приедет архаус с помощником, привезёт уже готовые документы и убедится в том, что вы сами, лично, подпишите его. И ты, и твой муж! Всё будет совершено в соответствии с законом! Ты очень, очень обидела меня своим недоверием, Стефания!

Прямо захотелось пожалеть беднягу...

Глава 9

Свадьбу мою нужно ожидать осенью – раньше и неприлично, и невеста, то есть — я, ещё не вступила в брачный возраст. До семнадцати лет никто не проведёт церемонию в храме. А вот возраст совершеннолетия женщины – двадцать шесть лет. И до этого она не имеет возможности принимать решения о замужестве, распоряжаться финансами и иметь собственность.

Все эти сведения проскользнули в беседе с пастором, скрытые слоями бесконечных «дитя Божье», «всё во власти Всевышнего», «девице приличествуют покорность и незлобивость», «твоё недоверие расстраивает…» и прочая, прочая, прочая…

Я просто задыхалась от недостатка информации! Да, до осени ещё есть время, но я даже не представляю, где и у кого я могу разжиться необходимыми знаниями. Я уже третью неделю в этом мире, а даже не представляю, нужно ли мне готовить побег из дома или есть возможность уладить всё миром.

Я не знала, равен ли местному дворянству титул «кир» или это просто вежливое именование обеспеченных людей. Я не представляла строения местного общества и не знала, есть ли какие-то местные институты или социальные обычаи, способные меня защитить от чудовищного брака. Дни мои проходили в тошнотворных занятиях уборкой комнаты, ремонтом моей одежды, прогулках под присмотром кир Вассы, которая, после моего визита к патроно, сопровождала меня всюду и прочей мутотени. Я просто физически чувствовала, как время сочится водой сквозь пальцы…

Спорить с мачехой я больше не спорила, у нас установилось что-то вроде нейтралитета. Мы практически не разговаривали с ней, но и не мотали друг другу нервы. Так проще, да и я боялась насторожить Вассу, а она, очевидно, опасалась скандалов – к неподчинению она не привыкла. Думаю, списала мою непокорность на то, что я не слишком ещё выздоровела после болезни. Или на что-то другое. Я совершенно не понимала эту тётку.

Но в седьмой день местной недели, день отдохновения, как его называли, мы отправились в гости к кир Пунте и Жожелю. Ответный визит, так сказать.

Вчера, в день славословия, мы совместно посетили храм. Именно там я и заметила то, что, в общем-то, заподозрила с самого первого разговора с патроно Серджио. Васса была влюблена. Не стану утверждать, что они были любовниками, но то, как эта мороженая баба смотрела на красавчика – говорило само за себя. И то, что патроно прекрасно понимал ситуацию – тоже было понятно.

Скорее всего, он не рискует спать с ней – слишком маленький мирок и скрыть это будет невозможно. Но вот когда он распинался перед толпой о братской и духовной любви – он кинул на Вассу несколько весьма жарких взглядов. Так что, скорее всего, он, Серджио, просто морковка, повешенная перед мордой ослицы. Она его любит, а он – весьма хладнокровно пользуется этим. Мне, всё же, не пятнадцать лет, а со стороны такие эмоции видны практически сразу. Поэтому я особо в своих выводах и не сомневалась. Мне вот только интересно, здесь местные священники женятся или это запрещено?

Именно в день отдохновения, местное воскресенье, я предприняла первую попытку вбить клин в дружное и любящее змеиное кубло.

Одевалась я с помощью Каны, но платье тщательно выбрала сама. И очень внимательно проследила, чтобы некоторые детали остались ею не замечены. Шаль на мне была лишней, погода стояла тёплая, но я сослалась на озноб, и Васса не стала возражать. В дороге мне было жарко, но и снять её раньше времени я не могла. Приходилось даже слегка сутулиться, чтобы финальный момент не наступил раньше времени.

Дом кир Пунты был поменьше и победнее моего и, пожалуй, требовал ремонта. Не критичное состояние, но облупившаяся местами краска, некоторый разор в придомовом цветнике, повреждения на мощёных дорожках, которые, если не устранить, грозили дорасти до проблемы.

Зал, который являлся почти копией нашего, за исключением зеркала и бархатной скатерти. Скатерть здесь была явно попроще и не слишком новая. Всё то же самое, что и в моём доме, плюс – Жожель и кир Пунта. Он потянул руки к моему лицу, но я уже успела запомнить его манеры и шлёпнула по рукам. Ощутимо так шлёпнула.

— Кир Васса!

Вопль кир Пунты прозвучал так, как будто я избила её мальчика. Жожель хныкал и обиженно тряс рукой перед лицом мамаши.

— Больно-больно! Мама, она больно-больно!

Не позволив набравшей в грудь воздуха Вассе открыть рот, я сказала:

— Патроно Сержио уже укорял меня и говорил, что юным незамужним девам приличествует скромность! Вот когда мы получим благословение в храме – тогда и только тогда муж будет иметь на меня все права! И вы, как взрослые женщины, должны оберегать мою невинность!

Сказала я всё это, потупив глазки в пол. Не думаю, что они мне поверили, но растерялись обе. А что тут можно возразить? А вдруг и правда патроно что-то такое говорил?! И что сказать вслух, чтобы вывернуть ситуацию в свою пользу? Сразу, в первую секунду, они не сообразили, а потом уже было поздно – вошла служанка, дебелая блондинистая девица лет двадцати, спросив:

— Кир Пунта, можно подавать?

Кир Пунта, с багровыми пятнами на щеках, пригласила нас к столу. Девица повязала Жожелю на шею большую салфетку, а он, очевидно в благодарность, погладил её обширную задницу. Все сделали вид, что ничего особого не происходит.

Залезть в тарелку с супом я Жожелю не позволила. Ждала момента и дождалась. Как только он протянул руку к моему бульону с яйцом, я ткнула его в руку вилкой.

— Ой, какой ужас! Жожель, прошу у вас прощения, я не думала, что сделаю вам больно! Я хотела только слегка указать вам, что это моя тарелка!