Рай: правила выживания (СИ) - Романова Лена

Всё это ерунда. Нет тела, нет дела, что в данном случае для меня означало: пока я ещё в себе, надо выяснять совсем другие вопросы. Сейчас в приоритетах были: сведения о Зелёной планете, срок обмена телами, и с чего мне начинать поиски Петрова.

— Что сообщил советник по культуре про исчезновение Петрова?

— Да ничего особенного. Петров свободно перемещался по всему первому континенту, но раз в неделю обязательно появлялся в посольстве-представительстве. Никто за ним специально не следил.

— Вы имеете в виду людей или мьенгов?

— Людей, естественно. Про мьенгов я вообще ничего сказать не берусь.

— То есть, когда Петров не вышел на связь с Тахонгом, он уже неделю не общался ни с кем из людей, и пропасть, теоретически, мог когда угодно?

— Верно, — неохотно ответил Бьорг.

Задача усложняется.

— Я напоминаю, что контакты с нашим человеком — только в исключительных случаях. Но поговорить с ним в рамках беспокойства дочери об отце вам не возбраняется.

— И с остальными людьми на планете, — тут же добавила я.

— Безусловно.

— И что, вот эти студенты, которые надежда Земли, будут перемещаться так же свободно?

— Почему так же? А вы на что?

— Мне разорваться на шестнадцать частей? То есть, на семнадцать, поскольку поиски Петрова никто не отменял?

— Мы не можем поставить на студентов импланты с биолокацией.

Это он вовремя сказал, надо самой побеспокоиться и кое-что прикупить.

— Я вас слушаю и удивляюсь. Мы не можем то, мы не можем это…

— Это Рай. Мы связаны договором с мьенгами, и… секретная служба тоже не всесильна.

— Неужели? Какие приятные новости я узнаю. Ладно, когда произойдёт обмен телами?

— Завтра.

— Хорошо. Я хочу получить обещанные дела студентов и пообщаться с Машей. Возможно, она всех их знает.

— Пожалуйста, общайтесь. В вашем распоряжении вся ночь.

— То есть, до завтра вы оставите меня здесь?

— Почему же оставлю? Я и сам останусь. Принцип контроля объекта, Мария, не забыли? И пусть Машенька тоже привыкает к моему постоянному присутствию.

Хм… Боюсь, Маше в моём теле придётся нелегко…

— Информация по планете?

— Это завтра, Машеньке надо работать, а у вас свободным будет почти весь день.

Завтра, так завтра. Надо пойти обрадовать Машу. Сегодня ей придётся приютить двух капитанов.

Спустя какое-то время, которое потребовалось нашей хозяйке на то, чтобы приготовить ужин — я бы для секретчика и пальцем не пошевелила! — мы устроились в её небольшой спальне. С чувством глубокого удовлетворения задвинув дверь прямо перед носом Бьорга, я сказала:

— Девочкам нужно посекретничать.

Кстати, дела на студентов он мне так и не отдал. И я начала по памяти:

— Серж Дегри.

— Лично не знаю, он с нами не жил.

Уже хорошо, идём дальше.

— Анастази…

— АнастазИ, — тут же поправила меня Маша. — Хорошая девушка, только слишком зациклена на своём биосинтезе. С ней и поговорить больше не о чем, предупреждаю сразу, посмотри что-нибудь про биосинтез, лучше всего — Коровкина, у него язык доступный.

Я мысленно сделала себе пометку — с Анастази не заговаривать. На какого-то Коровкина тратить время было жаль.

— Климов…

— Паша, — с лёгкой улыбкой продолжила она. — Наш самый высокий студент, не ошибёшься.

— Интересный? — поинтересовалась я.

— Вполне, только… Он в Максимову влюблён, шансов — ноль.

— У… кого?

— У него, конечно. Максимова… Дура она, хоть и умная.

— Татьяна Максимова? Которая…

— Да-да, надежда наша, агропсихолог, лучшая ученица Азраняна.

— Слушай, я не поняла, они же все, вроде, с факультета биотехнологий?

— Да. Но специализируются каждый в своей области научных интересов.

— Ладно, это для меня недоступно. Значит, Максимова — умная, но дура?

— Точно тебе говорю. Пашка с ней ещё в школе вместе учился, кстати, там многие из нашей специализированной школы…

— Кто?

— Ну… Климов, Милёшин, Серов — их так и называют: "Паша, Миша и Аркаша", дружат с детства. Максимова, Тулайкова, Логинов, Сетмауэр.

На последних мужских фамилиях личико Маши приобрело мечтательное выражение, и я насторожилась:

— Что? Они тебе нравятся?

— Они… Сама увидишь. Очень хорошие ребята. Создали группу, играют на аутентичных инструментах конца ХХ века… Солнце поёт, а Кирилл…

— Солнце? — переспросила я.

— Дрюня-Солнце-Логинов, его все так и зовут.

— Так… и кто там ещё в этой группе?

— Кирилл тоже поёт, только играет на клавишах. Лоонг Тхао — ударник, Ингвар Ю — духовые и Комаровски. Гитарист.

— И как? Тебе нравится?

— Очень, — призналась Маша. — У них такие голоса…

Творческие люди в количестве пяти. Чувствую, проблем с ними будет больше всего.

— Давай по порядку. Значит, Солнце Логинов. Умный, как Максимова?

— Умнее! — с жаром воскликнула Маша. — У той времени только на науку хватает, а Солнце ещё успевает музыку писать!

Он ещё и композитор. Час от часу не легче. Придётся всё же ознакомиться с его делом плотнее.

— Ладно, умнее. Комаровски?

— Я тебе личное дело завтра пришлю, — сказала Маша без эмоций.

— Почему?

— Боюсь быть не объективной.

Да… Похоже, этот Владис пересекался с Машей при самых неблагоприятных обстоятельствах…

— Ну, хоть пару слов? Не обязательно хороших, — попросила я.

— Встречается с Тулайковой, — выдавила из себя Маша. — Дебил!

— А как же он попал в состав экспедиции? — удивилась я.

— Нет… С интеллектом всё нормально. Наукой занимается усердно, один из лучших ксеноботаников, но… Дебил!

Понятно.

— Приставал?

— Не ко мне, — туманно пояснила Маша, — лучше дело его почитай, я и так уже тебе лишнего наговорила.

— Ничего лишнего. Должна же я знать, на кого из них я могу положиться, а кого — обходить стороной?

— Комаровски обходи, — отрезала Маша.

— Тулайкова? — продолжила я не по списку.

— Ленка тоже дура, но наоборот — слишком доверяет своему Владису, — тут же откликнулась она. — Дружит с Максимовой, занимается технологией выращивания зерновых — точнее не скажу, там термин такой, что даже папа запинается.

— Этой тоже нельзя доверять?

— Нет, она сама по себе не плохая, но первой, кому она перескажет твои слова, будет Максимова, а вторым — Комаровски.

— Так. Давай закончим с девочками — Лайза Смит-Дакота.

— Лайза… Я её плохо знаю, она у нас сразу на второй курс поступила.

— В смысле?

— Ей все экзамены за первый зачли, когда она представила комиссии свой проект нанотехнологической дойки.

— Чего-о?

— Ну… Я сама особо не понимаю, вроде там что-то вводят молочным породам, и они потом сами доятся в три раза больше, чем обычно.

Похоже, я в этой академии скоро перестану чему-либо удивляться вообще. Нанодойка… У нас ещё существуют молочные породы? Просто про молоко ничего не слышно ещё с времён моего детства.

— Ладно, идём дальше. Кто там у нас? Сетмауэр?

— Да. Я про него говорила — хороший парень. Скрытный немного, но если кому и доверять, то ему. Надёжный.

— Ю?

— Я его не знаю почти, он в общежитии не жил, видела только, как играет.

— Тхао?

— Ой… Ты только в него не влюбись. В него все влюбляются — сначала в Солнце, потом — в него.

— А он? — заинтересовалась я.

— А он… — Маша выдержала драматическую паузу, — женат. Своей Сай Чжэ каждую свободную минуту уделяет.

Я от души посочувствовала неизвестной Сай Чжэ, которой уделяются какие-то минуты из насыщенной жизни супруга. Нет, не понимаю я эти ранние браки.

— Подеван?

— Сунибхо дружит с Лайзой, не знаю, что их связывает, но… Он такой застенчивый…

— Чем занимается?

— Гибридами нескрещиваемых видов.

Нормально? Какие могут быть гибриды у нескрещиваемых видов?! Ладно, абстрагировалась. Аграрным академикам виднее, чем заниматься в своей академии.

— Есть ещё что-то, нужное мне в моём нелёгком деле?