...Встретимся в октябре... (СИ) - Моран Маша

— Многие…

— Кто?! Сколько?! – Я уже почти рычал, сходя с ума от ревности.

— Достаточно, чтобы я смогла доставить тебе удовольствие, какое больше никто не сможет…

То, что я испытал от этих слов, было даже не возбуждением. Меня как будто заживо вскрыли и сунули внутрь горящие угли. А потом поворошили их, разводя костер, который питали мои внутренности.

Я хотел ее. Хотел получить ее себе. И чтобы больше никто не знал и не видел, кем я обладаю. Сладкой ведьмой, которая приворожила одним только голосом. И одновременно меня пожирала черная ревность. Я докажу, что я лучше. Лучше всех тех, кто был здесь до меня. Лучше каждого, кому она дарила свои прикосновения и поцелуи.

Я метнулся за ней, в темное нутро старого покосившегося дома. Стоило переступить порог, и внутри вспыхнули десятки толстых, оплавившихся свечей. Воска на коротких столбиках было так много, что он складывался в уродливые физиономии.

Ловушка захлопнулась, а я даже не понял этого – дверь за моей спиной с жутким скрипом закрылась, и я откуда-то знал, что наружу пути уже нет.

Но это уже и неважно. Я не хотел уходить. Никуда. Хотел остаться рядом с ней. Только с ней. Пусть даже стану очередной ее глупой жертвой, угодившей в умело расставленные сети.

Где она? Где?!

Я осмотрелся, чувствуя выступившую на коже испарину.

Она сидела у скрытого паутиной окна. Вращала большое колесо и тянула черную нить из вороха шерсти вокруг веретена.

Идеально прямая спина, бледная гладкая кожа и сияющие голубые глаза. Это все, что я видел. Ее русые волосы падали на лицо завивающимися волнами, и дрожали от сквозняка, прорывающегося сквозь щели в раме.

Ветер издевался надо мной, скрывая ее лицо, не давая рассмотреть. В ее волосы были вплетены черные, словно обуглившиеся, цветы – их лепестки были похожи на лепестки пепла. Среди них пряталась россыпь сверкающих багряных камней. А за ушами виднелись колоски каких-то трав. И они были полностью золотыми, превращаясь в корону.

Она была пугающе прекрасна. Воплощение самых потаенных фантазий.

Я пожирал ее глазами, не находя сил оторваться. На ней было черное платье. Почти прозрачное, из сверкающего кружева, которое скрывало все, что я так хотел увидеть.

Ее узкая талия была перехвачена широкой шелковой лентой. И я знал: достаточно лишь немного потянуть за кончик, и я увижу ее так тщательно скрываемую красоту.

Она поднялась и встала напротив меня. Колесо прялки закрутилось так быстро, что у меня закружилась голова. Я снова посмотрел на ее лицо, скрытое упавшими локонами.

Она должна быть моей. Только моей. Пусть даже после этого только смерть.

Она шагнула ко мне, и полы платья разошлись, обнажая ноги, которые я тут же представил на своих бедрах и плечах.

При ее приближении запахло туманами, корицей и гвоздикой. Она пахла осенью и пряностями. Свежестью и горячим вином.

Нежные, розовые, как лепестки цветов, губы открылись и она тихо проговорила:

— Мне нужна пряжа…

От ее голоса я прикрыл глаза и сглотнул голодную слюну. Кровь превратилась в раскаленную лаву и плавила вены. Я умирал изнутри. Сгорю, если не попробую ее на вкус, если не прикоснусь губами к каждому миллиметру ее кожи.

Ничего не соображая, глупо переспросил:

— Зачем?

— Для одеяла. Здесь так холодно без тебя… Когда ты снова уйдешь, я буду им укрываться. – Она подошла ко мне вплотную, и меня окутало жаром. Таким, что я едва не задохнулся.

— Я не уйду.

— Уйдешь… Ты часто уходишь. В этот раз ты оставил меня так надолго. Без тебя было страшно и одиноко.

Я не знал, о чем она. Разве мог я добровольно ее оставить? Добровольно уйти? Нет… Я ведь так долго ее искал.

— Ты поможешь мне найти нити? – Она выдохнула теплый воздух мне в шею, и я застонал.

Ощущение было таким, словно меня сунули в горящую печь. Чтобы сгорел к чертям за все мои грехи. Давай же, прикоснись ко мне. Стань чуточку ближе, чтобы я почувствовал твои губы на своей коже. Пожалуйста, дай узнать, какова ты на вкус, что ощущаешь, когда обладаешь тобой.

— Помогу… Все, что скажешь…

Она улыбнулась. Я потянулся, чтобы убрать волосы с ее лица, но она вогнала ногти мне в живот, царапая до крови. Я вздрогнул от боли и опалившего пах возбуждения.

Она толкнула меня на узкую скрипучую кровать и плавно, по-кошачьи взобралась сверху. Ее ноги оказались по обеим сторонам моих бедер, обхватывая так крепко, что я уже сейчас готов был кончить.

Она тихо засмеялась и начала задирать мою майку.

— Какой послушный… – Ее губы коснулись моего уха, посылая по телу ураган дрожи. – Я буду ласковой наездницей.

Если она въедет на мне в ад и загонит до смерти, то я не буду сильно сопротивляться. Я вообще не буду ей сопротивляться.

Я дернулся бедрами вверх, поднимая ее над собой, пытаясь быть ближе насколько это только возможно.

Она снова рассмеялась:

— Не торопись… Сначала я получу свою пряжу. – Она задрала мою майку и накрыла ладонями грудь. – Вот она… Твоя боль…

Я посмотрел вниз и на несколько секунд перестал дышать.

Все мои старые раны снова открылись. Воспаленные края были стянуты черными грубыми нитками.

Замурчав, словно кошка, она провела пальцем по последней ране – на животе, а потом потянулась назад и достала сверкающие, украшенные резьбой, ножницы. Холодный металл коснулся моей кожи, когда она очертила ими ребра, неожиданно надавливая так, что я почувствовал боль.

Опасность возбуждала еще больше. Я знал, что она готова всадить в меня ножницы. Знал, но не сопротивлялся, позволяя ей все, что она только пожелает сделать.

Поддев один из швов, она щелкнула лезвиями. Меня кольнуло болью и разлившейся по венам сладостью.

Снова мурча она начала вытягивать нитки из моих швов и сматывать их в клубок.

— Люблю играть с твоей болью…

Глава 9. Дима

Я проснулся с диким стояком.

Чтобы кончить, нужно лишь немного. И этот оргазм станет просто взрывом.

По моей шее прошлось влажное теплое дыхание, от которого бросило в жар и дрожь. По животу скользнула теплая рука. Ко мне так нежно еще никто и никогда не прикасался.

Боже, как же хорошо… Я повернулся, зарываясь носом в мягкие волосы. Они пахли какой-то невероятной сладостью и туманной моросью. Свежесть и цветы.

На груди ощущалась странная приятная тяжесть. Я лениво поднял руку и накрыл узкую спину. Прикосновение к шелковистой мягкой коже заставило распахнуть глаза.

Свет на пару секунд ослепил и заставил зажмуриться.

Но когда я снова открыл глаза…

На мне лежала девушка. Миниатюрная, почти крошечная по сравнению со мной. Белая кожа так резко контрастировала с моей, что я даже убрал руку с ее спины – испугался запачкать.

Ее волосы рассыпались по моей груди, скрывая ее лицо. Они завивались невероятными волнами и отливали золотисто-серебряным сиянием. Такой цвет вообще существует в природе?

Как она здесь оказалась? И почему кажется знакомой?

Мы провели вместе ночь, а я не помню… Такого не может быть.

Не может! В груди шевельнулось странное предчувствие, и я потянулся к ее волосам. Может, если увижу ее лицо, то все вспомню.

Вспомню, кто она такая и как я привел ее сюда.

На самом деле, я просто хотел снова к ней прикоснуться. До зуда в пальцах и лихорадочной дрожи во всем теле.

Я снова положил руку на ее спину, распластав ладонь между изящных выпирающих лопаток. Припечатал ее к себе, боясь отпустить.

Она вздрогнула, часто-часто задышала мне в шею и повела ногой по моим бедрам. Мучительно медленно вверх, нежно и сладко. До пылающей агонии.

Задела и так стоящий колом член, и я вздрогнул, зашипев сквозь зубы. В паху скопилось такое давление, что еще немного, и член просто взорвется. Всего лишь от ее сонного неосторожного движения.

Я вжал пальцы в ее спину, боясь отпустить. Наверное, это ее разбудило. Она уперлась рукой – крошечной ладошкой – мне в грудь и слегка приподнялась.